Наступила тишина, прерываемая лишь шумным дыханием мужчин и всхлипываниями Натальи. Потом Чертанов опустил пистолет.

— Забирай его, — сказал он устало. — У вас это лучше получится — без суда и следствия.

На голову Серому набросили темный мешок, неприятная пыль ударила в ноздри. Чьи-то сильные руки наклонили его, и за спиной зловеще щелкнули наручники.

* * *

— Тут вот какое дело, — произнес Варяг, оставшись наедине с Чертановым. — В ходе нашей совместной операции погиб один мусор.

— Наш человек? — вскинулся майор.

— Я не говорил: человек, я сказал: мусор. Котляр. Он действовал заодно с твоим «крестником». Мои люди позже предоставят тебе доказательства, чтобы МУР не слишком рыл землю.

— Учти, если это туфта…

— Бес! — осуждающе воскликнул Варяг. — Разве мы с тобой такие люди, чтобы бросать слова на ветер?

Чертанов невольно улыбнулся. Он, тертый опер, и отпетый бандит действительно оказались кое в чем схожими. Их можно было убить, но не сломать. И это внушало им взаимное уважение и даже некоторую симпатию.

— Ладно, давай прощаться, — буркнул он, отчего-то стыдясь выдать свои чувства.

— Давай. А это тебе на память, — Варяг неожиданно сунул в руку Чертанова какой-то небольшой предмет.

Михаил разжал пальцы — на ладони лежал тигриный клык. Теперь все будет хорошо. Чертанов сдержанно улыбнулся:

— Где ты его нашел?

— Неважно, — ухмыльнулся в ответ Варяг.

— Сдается мне, что в последние дни вокруг меня крутилось слишком много твоих людей. — Чертанов прищурился: — Вы с Репой мне не доверяли, так получается?

— Можно подумать, ты, майор, поворачивался к нам спиной со спокойным сердцем.

Голос Варяга звучал ровно и доброжелательно, а Михаил вдруг вспомнил тигра, заворожившего его своим взглядом.

— Уходи, — сказал он. — Сейчас здесь будет много народу, и тогда я буду вынужден вспомнить, кем являюсь на самом деле.

— Ментом?

— Охотником на людоедов.

— На самом деле ты такой же хищник, как и я, — возразил Варяг и, коротко пожав протянутую руку, направился к лестнице.

Где-то внизу послышался звук падающего тела, и тотчас взвыл Назаров. Крик оборвался почти сразу, будто его и не было. Варяг неторопливым шагом продолжал спускаться вниз, как если бы все происходящее не имело к нему никакого отношения. А еще через секунду вор исчез.

Чертанов вошел в квартиру и приблизился к окну. Двое крепких парней волокли бесчувственное тело Назарова в сторону белого микроавтобуса. Такие автомобили обычно используют под маршрутное такси. Так оно и есть — сбоку на стекле был наклеен трехзначный номер. Ноги Серого неряшливо волочились, вырисовывая на асфальте какие-то замысловатые зигзаги.

Дверь микроавтобуса отворилась, и крепкие руки мгновенно подхватили Назарова и втянули в салон. Вряд ли теперь его когда-нибудь отыщут.

Милицейский «уазик», шуганув сиреной компанию подростков, резво въехал во двор. Микроавтобус слегка задержался, пропустив спешащий «луноход», и отбыл в неизвестность.

Самая лакомая пища для тигра — это собака. Именно из-за этого деликатеса, рискуя дорогой полосатой шкурой, он наведывался в охотничьи поселки и, как вор, прячась в темноте, выслеживал бродячих псов или рвал лаек, сидящих на цепи.

Добром такое озорство закончиться не могло, об этом прекрасно знали все охотники. Уж слишком близко зверь подошел к человеческому жилью, и худшие опасения оправдались. Через месяц после первого визита в поселок тигр пробрался на участок зоотехника, преодолев при этом высокий забор, и загрыз огромного сенбернара. Собака даже не успела отреагировать на появление разбойника — скорее всего, тигр подошел с подветренной стороны, и потому она не сумела уловить враждебный запах.

Как бы там ни было, но тигр и не думал уходить. Он пролежал в сарае несколько часов, наслаждаясь трапезой, а когда под утро пришел зоотехник, то он одним ударом лапы поломал ему позвоночник и скрылся в тайге. На боку зверя успели заметить огромный кривой шрам, и это тоже казалось непостижимым. Если это был тот самый тигр, который убил отца Михаила Чертанова, то почему он действовал не как одряхлевший зверь, а как молодой, могучий хищник, полный удали и сил?

— Теперь мы собираемся артелью на него пойти, — сказал дед, наливая, кажется, уже десятую кружку крепкого чая с травами. — Искать станем в кедровой пади, там бандюгу чаще всего видят. Пойдешь с нами, Мишаня?

— Нет, — покачал головой Чертанов. — Завтра утром я должен вылететь в Москву.

— Оно понятно, — обиженно проворчал дед. — Тебя ж в подполковники произвели, дел небось невпроворот. Чего тебе в нашем захолустье сидеть? Почесал со стариком языком — и фьють, самолетом обратно. В столицах тепло, чисто. И тигры по улицам не шастают.

— Тут ты здорово ошибаешься, дедуля. Там такие экземпляры встречаются — вашим, таежным, не чета. И потом, нет ведь никакого тигра со шрамом…

— Как это нет? Ты говори, да не заговаривайся! — Дед даже подпрыгнул от возмущения. — Я собственными глазами разбойника видел. Даром его, что ли, Меченым прозвали?

— Нету Меченого, — скучно повторил Чертанов, тоже подливая себе душистого чая.

— Подполковник уже, а балабол! Лучше скажи, что опасаешься в тайгу с нами идти. Димка растет, опять же Наталья на сносях. Куда ж им без кормильца? Это я старый да никому не нужный… — Дед понурился.

Прошло полтора года с тех пор, как Чертанов виделся с ним в последний раз, и за это время старик заметно сдал.

— Поехали со мной, дедуля. Будешь у нас жить, правнуков нянчить.

— Пока Меченый по земле бродит, я отсюда — ни на шаг. Права нет у меня такого, убивцу твоего отца прощать.

— А потом?

— А до «потом» еще дожить нужно. Сомнительно, при моих-то хворях.

— О! — спохватился Чертанов. — Я ж прилетел специально, чтобы тебе верное средство от всех болячек подарить.

— В Москве нашел, что ли? — недоверчиво спросил дед.

— Зачем в Москве? У вас, в тайге. Я ведь тут уже третий день.

— Выходит, приехал и даже сразу повидать меня не пожелал? — старческие губы мелко задергались.

— Дела были, — произнес Чертанов примирительным тоном.

— Сплошные загадки! Какие такие дела? И что за средство от хворей?

— Вот.

На протянутую ладонь деда лег саблевидный тигриный клык, еще более крупный, чем тот, который был вырезан из пасти Басурмана.

— Неужто ты Меченого в одиночку положил? — не поверил он.

Чертанов кивнул, улыбаясь.

— Но…