На правом берегу Аракса турки перегруппировались и передвинулись поближе к реке. На крайнем левом фланге русского наступления 5-й Кавказский стрелковый полк занял Сачлик и Алагёз, а 154-й, шаг за шагом, продвигался на запад по горам, располагавшимся между Эндеком и Арди. Только в этом секторе сражения турки в численном отношении превосходили русских, а батареи в районе Комасора помогали им оборонять свои позиции.

В ночь с 15 на 16 января из Хисар-Дере в Кёпрюкёй были отправлены сибирские казаки, получившие приказ взорвать мост через Араке. Во тьме зимней ночи, в разыгравшейся метели, казаки сбились с пути, и, проплутав несколько часов, вернулись назад.

Утром 16 января пехота Воробьева заняла Чермуксу, Сербоган и Пазарчор. Но наступление Воробьева, почти не встречавшее сопротивления, сильно затрудняли высокие сугробы, поэтому оно развивалось очень медленно. С еще более сложными условиями столкнулись колонны Волошинова-Петриченко; тем не менее им чудом удалось добраться до Портаноса, Кёсе и даже Яйла-Дарлак[184]. Благодаря этому связь X корпуса и 34-й дивизии с Хасан-Кале была прервана. Трескин тем временем достиг Джансора и вынудил 34-ю дивизию оставить район Каршин – Эгрек; турки отступали по левому берегу Ольты в направлении селения Башвиран. Волошинов-Петриченко не просто прикрывал войска Воробьева с севера. Пока тот совершал прорыв на узком секторе фронта, ВолошиновПетриченко и Трескин расширяли разрыв между турецкой 3-й армией, X корпусом и 34-й дивизией на севере и другими пятью дивизиями IX и XI корпусов – на юге.

Уже 16-го числа турецкие войска в долине Аракса почувствовали присутствие врага у себя в тылу; их сопротивление ослабло, и они отвели свои части со склонов Чиллигюла и Календера. Артиллерия была поспешно передвинута поближе к Кёпрюкёю. Бои продолжал вести лишь мощный арьергард в Бедревансе и Харане. Это был уже пятый день наступления, и полки русской 39-й дивизии (очевидно, сильно измотанные) не проявляли особой активности. На правом берегу Аракса стали заметны признаки близкого отступления турок. Поздно вечером 16-го Юденич предупредил командующих войсками в районе Аракса, что противник, возможно, попытается уйти ночью, в надежде избежать окружения войсками Воробьева. Командующий потребовал от своих войск быть предельно внимательными и готовыми сразу же броситься в погоню.

Однако приказ Юденича выполнен не был. В ночь с 16 на 17 января турки очень быстро покинули свои позиции – еще до того, как солдаты 39-й дивизии, стоявшей напротив них, обнаружили их исчезновение. Днем 17-го Воробьев спустился с гор в Баридживан и поздно вечером занял Кёпрюкёй, где к его войскам в тот же вечер присоединились передовые отряды 39-й дивизии. Рассерженный Юденич отправил телеграмму Калитину (командиру Кавказского корпуса), обвинив его в том, что его корпус дал врагу возможность уйти, а сейчас попусту теряет время. Он приказал Калитину выступить в погоню за турками, потребовав, чтобы кавалерия преследовала их хотя бы до Хасан-Кале.

Утром 18-го сибирские казаки дошли до Бекбада, а ближе к вечеру – до Хасан-Кале, столкнувшись со слабым сопротивлением турецкого арьергарда. Что касается пехоты, то первым в погоню выступили войска Волошинова-Петриченко, которые в тот же самый день вошли в Тимар, примерно в 8 км северо-восточнее Хасан-Кале. Воробьев сосредоточил своих людей западнее Кёпрюкёея, а 39-я дивизия – восточнее его. На правом берегу Аракса турки отступали в полном порядке; они двигались к переправам, расположенным выше по течению реки. Измученные солдаты 154-го полка и 5-го Кавказского корпуса их не тревожили.

Равно утром 19 января казаки Сибирского полка атаковали Хасан-Кале и полностью уничтожили здесь турецкий арьергард, состоявший из 4 батальонов[185]. В тот же день казаки добрались до Куружи, где их батарея на конной тяге послала первые снаряды в направлении эрзерумских фортов, расположенных на склонах Шеи Верблюда[186]. Этот день ознаменовал конец Кёпрюкёйской битвы.

В ночь с 16 на 17 января Абдул Керим отдал приказ об общем отступлении. Командир X корпуса, однако, решил начать отвод своих войск только в ночь с 17-го на 18-е. Весь день 17 января был потрачен на отход в тыл и уничтожение припасов, которые нельзя было забрать с собой. II Туркестанский корпус вовремя предупредили об этом, и генерал Пржевальский получил на 24 часа больше времени, чем его коллега из I Кавказского корпуса, чтобы организовать погоню. Однако условия рельефа и образцовый порядок, в котором отступал X корпус, не дали туркестанцам никаких шансов его потрепать. На левом фланге турок 30-я и 31-я дивизии пытались укрепиться на перевалах Ак-Дага[187], которые отделяли долину реки Тортум от долин Сиври и Ольты. Однако русские сумели обойти 31-ю дивизию врага на Карапинаре[188], где располагался ее правый фланг, поскольку командир X корпуса, с присущим ему эгоизмом, бросил соседнюю дивизию XI корпуса (34-ю) на произвол судьбы. Эта дивизия, истощенная тяжелыми боями с колоннами Трескина и Волошинова-Петриченко на засыпанных глубокими снегами горных склонах, оказалась в отчаянном положении, и уже 16 января ее солдаты начали небольшими группами отходить в Телли, Баш-Кале и Башвиран. 19 января 31-я дивизия оставила Карапинар и ушла в долину Тортума. Здесь все три дивизии X корпуса, одна за другой, отступали в Эрзерум.

Сражение за Кёпрюкёй стало очень важной победой Кавказской армии. Укрепленный фронт, прикрывавший Эрзерум, был прорван, и теперь русские могли предпринять попытку взять эту крепость штурмом или осадить ее. 3-ю армию турок русские разгромили: 1,5 тыс. человек убитыми, ранеными и замерзшими, к которым надо добавить еще 5 тыс. пленных и примерно столько же дезертиров. Перед началом битвы она насчитывала 65 тыс. бойцов; за стенами Эрзерумской крепости укрылось только 40 тыс. потерпевших поражение вояк. Материальные потери оказались невелики: 20–30 орудий, захваченных в бою или просто брошенных. Сильнее всего пострадал IX корпус – он потерял, вероятно, 70 % своего личного состава; зато потери X корпуса были невелики. Русские потери тоже оказались значительными: 10 тыс. человек убитыми и ранеными; еще 2 тыс. попали в госпитали с серьезными обморожениями[189]. Впрочем, число обмороженных было еще относительно невелико, если вспомнить, в каких ужасных условиях передвигались и воевали люди Волошинова-Петриченко[190]. Тщательная подготовка Юденича к операциям в условиях суровой горной зимы принесла свои плоды.