Посмотрев на нее, король Джеймс задумался.

Дама, чью честь опорочили, действительно имела право выбрать себе защитника, но, с другой стороны, было совершенно ясно, что в этом деле честь и достоинство дамы не являлись предметом конфликта. Он с любопытством посмотрел на джентльменов, стоявших возле зачинщиков спора.

— Среди вас есть рыцарь, который готов встать на защиту этой леди? — спросил король.

Несколько английских рыцарей и шотландских лейрдов вышли вперед. Среди них был и Кейр Мак-Нейл.

— Эта леди носит под сердцем моего ребенка, — сказал Лахлан, и его голос прогремел в тронном зале дворца Холирудхаус. — Поэтому я должен ответить на вызов этого англичанишки.

В зале сразу стало тихо. Король Джеймс, повернувшись, посмотрел на Маргарет, которая во время этой перебранки молча сидела в кресле.

— Пусть наша новая королева решит, кто будет защищать леди Уолсингхем, — сказал он.

Королева Маргарет поднялась и подошла к своему мужу.

— Во время нашего путешествия из Колливестона лейрд Кинрат вел себя, как настоящий рыцарь, — сказала она. — Я также заметила, что он искренне полюбил леди Уолсингхем и леди Анжелику. — Она улыбнулась Лахлану, восхищенно глядя на него своими светло-карими глазами. — Я заявляю, что граф Кинрат должен отстаивать свои права на ребенка, находящегося в утробе матери, в честном поединке.

Франсин открыла рот, собираясь возразить, но леди Эмма обняла ее за плечи.

— Тише, дорогая, — сказала она. — Вам нельзя волноваться. Это вредно для ребенка. Не бойтесь, Лахлан сможет защитить вас и вашу дочь от этого Личестера.

Король Джеймс, поднявшись с кресла, взял за руку свою королеву.

— Предлагаю всем пройти во внутренний двор, — сказал он и, спустившись с помоста, сделал знак Лахлану, чтобы тот подошел к нему.

— Постарайся сделать так, чтобы этот парень не отдал Богу душу, — сказал Джеймс, понизив голос. — Я не хочу понапрасну огорчать своего нового тестя. Если в день нашей свадьбы убьют кузена герцога Нортумберленда, то королю Генриху это вряд ли понравится.

— Я постараюсь, — мрачно ответил Лахлан.

Братья стояли в огромном внутреннем дворе дворца Холирудхаус.

О Лахлан снял жилет и спорран и передал их Рори. Он остался в рубашке с кружевными манжетами, килте, клетчатых гольфах и башмаках с пряжками. В таком одеянии можно будет легко и быстро передвигаться по вымощенному гладким булыжником двору.

— Если хочешь, я вместо тебя могу убить его, — предложил Кейр, самодовольно улыбнувшись. Он был уверен в собственной непобедимости.

— А я буду спокойно стоять в стороне, наблюдая за тем, как ты мастерски размахиваешь мечом на глазах у леди Франсин? — сказал Лахлан, недовольно поморщился и надел перчатки.

Кейр поднял брови, показывая, что в его предложении нет корыстного умысла.

— Неужели я не могу поиграть с этим мерзким ублюдком, как кошка с мышонком, просто для того, чтобы произвести впечатление на прекрасную даму? — спросил он и, сверкнув своими изумрудно-зелеными глазами, посмотрел на Рори и зло усмехнулся.

Рори покачал головой, выражая свое недовольство нелепой выходкой их младшего брата.

— Постарайся покончить с ним как можно быстрее, — посоветовал он Лахлану. — Иначе твои сломанные ребра так разболятся, что ты просто не сможешь дышать.

Тот согласно кивнул. Горцу очень хотелось, как предлагал Кейр, подольше поиграть с англичанином, чтобы показать матери своего будущего ребенка собственную отвагу и искусство фехтования, но он понимал, что на этот раз ему нужно как можно быстрее закончить поединок, разоружив своего противника.

Личестер, облаченный в черный атласный камзол и бриджи, длинные лосины и короткие сапоги, расхаживал с важным видом туда-сюда и размахивал своим мечом, со свистом рассекая воздух. Острое лезвие ослепительно сверкало в ярких лучах полуденного солнца.

Окруженные гостями, пришедшими на королевскую свадьбу, два бойца вышли в центр двора и встали друг напротив друга. По очереди положив руку на Библию, которую держал священник, они поклялись в том, что их претензии справедливы, что они не имеют при себе никаких магических амулетов, не будут прибегать к колдовству и, отдавая себя на суд Божий, смиренно примут любое его решение.

Лахлан посмотрел в черные, горящие от гнева и ревности глаза Личестера.

Маркиз презрительно усмехался. Зная, что недавно Лахлан подвергся жестокому избиению, он был уверен в своей победе. По его высокомерному и крайне надменному виду было понятно, что он хочет подавить своего противника морально.

Лахлану очень хотелось убить своего противника, но он понимал, что должен сохранить ему жизнь. Иначе никогда не узнает, где спрятана Анжелика.

Король Джеймс кивнул, разрешая начать поединок.

— En garde![24]— крикнул один из трех рыцарей, назначенных судьями этого поединка. Они должны были следить за тем, чтобы соперники сражались честно, не нарушая правил.

Ярко сверкнули стальные клинки, когда противники, подняв мечи, поприветствовали друг друга. Их обоюдоострые лезвия скрестились, и звон стали о сталь разнесся по всему двору. Зрители интуитивно отступили назад.

У Лахлана была одна-единственная цель: как можно скорее разоружить своего противника. Он моментально бросился в атаку, заставив Личестера отступить под натиском ударов своего тяжелого меча.

Маркиз отчаянно пытался удержаться на ногах, удивленный силой и скоростью человека, который совсем недавно получил серьезные травмы. Он отразил шквал ударов, отступая для того, чтобы сохранить дистанцию между собой и соперником и уйти от его смертоносного клинка.

Лахлан продолжал атаковать, заставляя Личестера защищаться от безжалостных, неослабевающих ударов с помощью интуитивных, совершенно безотчетных реакций. Он не хотел дать маркизу возможности разработать стратегию, которая могла бы расстроить его атаку и позволить перейти в наступление.

Однако Рори оказался прав. Непрерывный ожесточенный натиск начал утомлять Лахлана, несмотря на то что за годы упорных тренировок он приобрел силу, быстроту и ловкость. Сломанные ребра давили на легкие, и каждый вздох причинял ему сильную боль.

Следовало как можно быстрее закончить поединок, и Лахлан решил изменить тактику. Он отступил на шаг, предлагая своему противнику перейти в контратаку.

Поняв, что врага мучает боль, Личестер хищно улыбнулся, готовясь перехватить инициативу. Он уже предвкушал свою победу.

Кинрат позволил маркизу наступать. Но в один очень точно выбранный момент, когда тот перенес свое тело в сторону поднятой для удара руки с мечом, Лахлан совершил короткий прыжок вперед. Захватив своего врага врасплох, он нанес колющий удар кончиком меча прямо в грудь Личестера. Англичанин потерял равновесие.