Когда они приехали в Кинраткейрн, Франсин была поражена роскошным убранством внутренних покоев замка. До свадьбы она не имела представления о том, каким огромным богатством располагает ее супруг. Лахлан подарил ей один из пяти своих замков. Наутро после их первой брачной ночи он передал ей в качестве подарка документы, удостоверяющие право собственности на этот замок, объяснив, что у шотландцев это обычай: так супруг благодарит свою молодую жену за доставленное ему удовольствие.

Они вошли в теплую конюшню, где Уолтер и Колин возились с новорожденным жеребенком. Те, подняв головы, посмотрели на них. По их лицам было видно, что это занятие доставляет им огромное удовольствие.

— Мама и малыш чувствуют себя прекрасно, — сказал Уолтер.

Когда он улыбался щербатым ртом, то казался гораздо моложе своих лет.

Колин поднялся на ноги. Он вытер чистым куском ткани мягкую шерстку жеребенка и посмотрел на него, чтобы убедиться, что она сухая и теплая.

— Вам нужно будет придумать для него имя, — сказал он и посмотрел на Франсин своими задумчивыми голубыми глазами.

Юноша заметно повзрослел с того дня, когда они познакомились. Он был уже не таким застенчивым и почти не заикался.

— Мы оставим вас, чтобы вы познакомились с малышом, — сказал Уолтер, хитро подмигнув своему сыну, и они вышли из конюшни.

Франсин прошла в стойло. Она коснулась мягкого, бархатистого носа жеребенка, и кобыла гордо заржала.

— О да, он очень красивый, — заверила женщина молодую маму.

После пожара в замке Далкейт Лахлан подарил Франсин новых лошадей взамен тех, которых она лишилась, включая ее норовистую берберийскую кобылу и валлийского пони Анжелики.

— Да, красивый, — согласился Лахлан.

Осторожно прижав к себе жену, он поцеловал ее в щеку.

Каждый раз, когда муж прикасался к Франсин, она начинала возбуждаться. Ей казалось, что у нее никогда не наступит насыщение. Такое неуемное желание он пробуждал в ней. Она повернулась и подняла голову, подставляя лицо для поцелуя.

Вечером того же дня, когда они лежали в постели, Лахлан прижал соблазнительную попку своей жены к своему возбужденному члену, наслаждаясь восхитительными ощущениями, которые всегда испытывал, когда ее округлые ягодицы прижимались к его напряженному паху. Он обхватил Франсин руками под налившимися грудями, стараясь не давить округлившийся живот. Потом, сжав их ладонями, принялся ласкать ее соски, которые теперь стали намного больше: ее тело готовилось к кормлению ребенка.

— Мой ребенок, которого ты носишь в себе, сделал тебя такой круглой и такой красивой, — произнес он хриплым голосом.

Он вдыхал ее чудесный аромат — эту пьянящую смесь запахов лаванды, розы и женского тела.

— М-м-м, как хорошо, что тебе это нравится, Лахлан. Потому что больше никто не считает это красивым.

Он улыбнулся и, откинув в сторону ее длинные, густые локоны, потерся носом о ее шею.

Не только он один, если на то пошло…

Она потерлась о его бедра попкой, требуя продолжить ласки. Его возбужденный член упирался в атласную кожу жены. Он поглаживал ее нежные складки, слегка прикасаясь к ним кончиками пальцев, до тех пор, пока они не стали влажными и возбужденными под его умелыми руками.

— Скажи мне, дорогая, что ты хочешь, чтобы я вошел в тебя, — прошептал он.

— О, Лахлан, — простонала Франсин, чувствуя нарастающее возбуждение. — Войди в меня сию же минуту, или я за себя не ручаюсь.

Мужчина тихо усмехнулся, когда она начала непроизвольно тереться интимным местом о его пальцы, желая получить еще большее наслаждение. Он приподнял ее бедра, чтобы ему было удобнее, и осторожно вошел в ее влажное зовущее лоно.

— О да! — поощрила она его, заурчав от удовольствия и отклонив голову, чтобы прижаться к его плечу. — Почему я постоянно хочу тебя? — спросила она. — Похоже, меня напоили волшебным напитком.

Лахлан легонько прикусил мочку ее уха.

— Значит, нас обоих заколдовали, a ghraidh, — сказал он. — Потому что я тоже постоянно хочу тебя.

Франсин чувствовала, с какой величайшей осторожностью Лахлан двигался внутри ее лона. Трепещущие, сияющие потоки удовольствия растекались по ее телу все сильнее и стремительнее. И наконец она почувствовала, что где-то глубоко внутри нее зародилось древняя как мир, примитивная, дикая страсть. Мужчина и беременная женщина… Жизнь призывает к обновлению и возрождению. И она поняла, что больше не может ждать ни секунды. Что хочет немедленно полностью отдаться ему, безоговорочно принимая ослепительные ощущения, которые он разбудил в ней. Она издала громкий долгий стон, сдаваясь и уступая, когда ее тело задрожало в судорогах оргазма.

Лахлан сдерживался, держа себя под строгим контролем и стараясь двигаться внутри нее как можно осторожнее. Он крепко сцепил зубы, почувствовав, что наступила кульминация.

Потом он медленно вышел из нее, но продолжал держать в своих объятиях. Франсин повернулась и посмотрела на него. Ее огромные карие глаза смотрели с нескрываемым удивлением.

— Я люблю тебя, Фрэнси, — прошептал он, прежде чем она успела остановить его.

Черт возьми! Он наверняка думает, даже уверен, что она вышла за него замуж только потому, что король Джеймс объявил перед всем двором, что победитель поединка заберет ее в свой дом в качестве жены. Попытайся она сбежать в Англию, он поехал бы за ней и привез назад в Шотландию. А ведь действительно, именно так он и поступил бы.

Их обвенчали в часовне дворца Холирудхаус через неделю после королевской свадьбы. На церемонии присутствовали все его родственники и друзья, включая двух престарелых наставников — графа Данбартона и герцога Беддигфелда.

Во время церемонии Лахлану казалось, что его сердце готово выскочить из груди от счастья и восторга. Его беременная невеста, однако, стоя перед алтарем, была такой напряженной и смущенной, что с трудом могла повторять слова клятвы. Анжелика несколько раз подталкивала свою мать локтем, пока архиепископ наконец не сказал: «…пока смерть не разлучит нас».

Франсин молча провела пальцами по щеке мужа. Она знала, что его огорчает ее молчание, однако не могла сказать ему то, что он хотел от нее услышать. Ей хотелось сделать это по доброй воле, а не под действием магических чар.

Именно поэтому она и изучала его родной язык с таким усердием. Ведь Фингус Маккей сказал ей, что книга волшебника написана на гаэльском языке. Несмотря на то что пока не нашла нужной книги, она не падала духом, решив продолжать поиски.

— Леди Эмма уверена, что я ношу не одного, а сразу нескольких младенцев, — сказала она. — И синьора Грациоли согласна с твоей матерью.

Кинрата совершенно не удивили ее слова. Казалось, что он уже давным-давно знает об этом.

— Не бойся, любовь моя, — успокоил он ее. Его изумрудно-зеленые глаза светились нежностью.