Плюс к этому двоих из числа моих дворян очень уж увлек научно-исследовательский процесс познания окружающего мира. Спальник Корыть увлекся не только преподавательской деятельностью, но и биологией, медициной, анатомией, препарируя трупы животных, собирая гербарии целебных растений и часами беседуя со знахарями и травницами. Второй дворянин – Нил из пятёрки Заройских пороховщиков – неожиданно воспылал любовью к математике, к ее бездонному морю правил, теорем, уравнений и задач. Оба этих недоросля решили отказаться от ратной стези и посвятить себя науке. Со всей этой «великолепной девяткой», когда удается выкроить свободное время, я занимаюсь дополнительно. Рассказываю им под запись все то, что у меня осталось в памяти, и даю им индивидуальные задания.

Бывший ученик Вертака Силантий, родители которого и по сей день числятся в княжеских закупах, со вчерашнего дня стал учителем. Параллельно Силантий работал в моем СКБ в цеху по производству векселей, очень уж человек увлекался химией. Но в данный момент он вел урок правописания. Еще на подходе к распахнутой настежь двери я слышал его менторский тон и мельком увидел лица учеников нового набора. Они слушали своего учителя со всей внимательностью – от усердной мыслительной деятельности разинув рты и позабыв дышать.

Сидели ученики за длинными столами на не менее длинных скамьях, поставленных в три ряда, по десять человек в каждом. Подростки хоть и были разновозрастные, но их костяк составляли лица от двенадцати до пятнадцати лет. Перед ними, стоя у классной доски с мелком в руках, возвышался Силантий. По окончании годовалого периода своего ученичества он приоделся по моде, принятой в кругу моих дворян, разве что обходился без холодного оружия.

При моем появлении, грохоча лавками, мальчишки повскакивали со своих мест, склонившись, во главе с учителем, в почтительном поклоне.

– Садитесь все по своим местам! – опять заскрежетали об пол лавки. – Как тебе новые ученики, Силантий? – обратился я к учителю, застывшему у доски каменным изваянием.

– Рано судить еще, Владимир Изяславич! Но судя по предварительному отбору, учиненному по твоему, княжич, повелению, они обещают оказаться как минимум не хуже первого набора годовалой давности, где и я сам имел честь постигать твою учебу.

– Послушны тебе?

– Аки псы, княжич!

– Про оценки, что будут выставляться, ты им уже рассказывал?

– Так точно, Владимир Изяславич! На первом же занятии объяснил балльную систему!

– Лучшие из учеников, кто закончит первую четверть на «отлично» по всем предметам, получит от меня денежную премию… эээ, денежное вспомощевание! – перевел слово «премия» на более понятный им язык.

Силантий гаркнул на учеников, продолжавших сидеть с растерянным видом, те повскакивали и как заведенные начали благодарить и славить княжича за явленную им милость.

– Заканчивай занятие, объявляй перемену, тебя сменит Кузьма! А сам иди, собирай свои манатки, поплывем в Гнёздово! Отвезем новое оборудование и будем сразу эксперименты ставить! Там тоже школа организована, будешь подрабатывать, – обрадовал Силантия своим распоряжением.

Силантия с оборудованием отправил к его местным коллегам, а сам поскакал инспектировать новую стройку. Под руководством Авдия и его помощников вокруг гнёздовских казарм и складов уже вполне себе сформировавшегося военного городка приступили к сооружению оборонительного земляного вала с двумя крепостными деревянными воротами и четырьмя башнями-бастионами по углам крепости. Чтобы не создавать вокруг этого строительства ненужную сутолоку, вторую половину пехотинцев я направил на строительство сухопутной дороги, соединяющей Смоленск с Гнёздово. Карьеры начали активно разрабатывать еще с прошлого года, добытый камень складировался, к тому же начался завоз полевого шпата и валунов – так, по моей наводке, смерды в некоторых местностях отрабатывали свои налоговые повинности перед князем.

Как уже было сказано, воплощать в жизнь эти строительные проекты взялись непосредственно сами пехотинцы, их численности было вполне достаточно, чтобы успеть закончить все работы до конца лета.

В строительстве земляной крепости особо ничего сложного не было. На линии будущей дерновой стены укладывали каменный фундамент из завезенных валунов и прочих камней. Так как вала естественного происхождения на месте строительства, увы, не наблюдалось, его, по совместительству со рвом, приходилось создавать рукотворно. Перед линией будущего вала пехотинцы, вооруженные штыковыми лопатами, срезали дерн. Вырезанные брикеты на носилках переносили силами двух человек и на месте строительства укладывали их блоками. Так вал постепенно рос, а ров с внешней стороны углублялся. К уложенным слоями дерновым брикетам добавлялись гравий и грунт. Когда вал достиг высоты 4 метров и ширины у основания 6 метров, поверх его уложили деревянный настил с бруствером спереди и поручнями сзади. К этому моменту ров вокруг крепости достиг глубины 4 метра и ширины 15 метров. Деревянные надвратные и угловые башни были выстроены в более или менее традиционном стиле, но с некоторыми нововведениями, вроде добавления артиллерийских бойниц.

Через пару лет, как дерн уплотнится, передний склон вала можно будет вертикально срезать и облицевать его кирпичом. Но пока и построенного хватит, чтобы не только при нужде защититься, но и скрыть очень многое от посторонних глаз, в первую очередь касательно боевой подготовки. Получившаяся крепость была рассчитана на три тысячи человек личного состава, занимала площадь около 20 гектар, вмещала в себя обширный плац, предназначенный для занятий, тридцать деревянных казарм, больше полусотни складов, а также мастерские и кузницы по починке и ремонту обмундирования и вооружения, отдельно стоящий карантинный госпиталь и бани.

Через пару дней я вернулся в Смоленск, решив для себя немного модернизировать собственные пенаты. Сидя на крепком дубовом стуле за письменным столом, объяснял столяру, показывая ему зарисовки, что такое выдвижные ящики в письменном столе, благо со шкафом и полками для книг и документов мы разобрались быстро. Просто я уже не мог без отвращения глядеть на сундуки и лавки, расставленные вдоль стен, заполонявшие собой все свободное пространство, поэтому намеревался меблировать свой кабинет по полной программе.

С появлением в моей жизни пассии Инеи вечера и ночи стали куда как веселее и приятнее во всех отношениях. Обычно около десяти вечера я шел в баню, где меня уже поджидала Инея. Со смехом и шутками мы намыливали конопляные мочалки мылом, натираясь ими до скрипа. Обдавшись теплой водой и насухо вытершись полотенцами, шли в терем, чтобы там поужинать, и, наконец, заваливались спать. Точнее, соблюдая конспирацию, я ложился в одиночестве, и тогда во всем тереме официально, так сказать, наступал отбой. Те же дворяне, например, не могли себе позволить начать дрыхнуть раньше своего шефа. Инея в выделенной ей комнатенке укладывала своих дочерей, и когда уже по коридорам начинал раздаваться храп, она незаметно проскальзывала в мою постель. Прижавшись ко мне своей полной грудью, она обычно спрашивала:

– Ты спишь, княжич?