Выступая в Сан-Франциско, Гейтс также предупредил, что Советский Союз «закладывает основание» для системы противоракетной обороны национального масштаба, запрещённой договором, и работает ради её создания над сложными технологиями, такими как: лазеры, пучковое оружие, кинетическая энергия и микроволновая электроника. Этот аргумент американские чиновники часто использовали, чтобы обеспечить поддержку Стратегической оборонной инициативе. Но это была выдумка. В своей справке Катаев писал, что советским учёным было ещё очень далеко до технологий того уровня, о котором говорил Гейтс. Обвинения американцев были сильно преувеличены. Самые продвинутые советские исследования в области лазерных и других нетрадиционных технологий находились «на начальной стадии лабораторных стендовых экспериментов», — писал Катаев. Прототипы такого оружия могли быть созданы не раньше 2000 года. Советский Союз не был способен сбить лазером хоть что-нибудь.[553]

Большим поклонником гласности и борцом с секретностью был физик Велихов, советник Горбачёва. В январе 1987 года, через месяц после того, как Катаев подготовил свою справку, Велихов написал в оборонный отдел ЦК, где работал Катаев, письмо с предложением оспорить ложные американские заявления о советском лазерном оружии. В конце месяца в Москве была запланирована специальная конференция по ядерному разоружению, и Велихов был одним из её организаторов. Со всего мира туда ехали учёные, знаменитости и активисты антиядерного движения. Великов предложил: что если Горбачёв объявит на конференции об открытии для визитов сверхсекретного испытательного Полигона в Сары-Шагане, который так часто поминали американские пропагандисты? Что если позволить американцам самим убедиться, что Гейтс и авторы «Советской военной мощи» ошибаются? Велихов предложил отправить туда группу из пяти-восьми американских учёных и журналистов в рамках «спонтанной» четырёхчасовой поездки. Несмотря на американские заявления насчёт лазеров, их реальная мощность была «в тысячи раз меньше» требующейся для того чтобы сбивать ракеты, сказал он. «Это уникальный шанс продемонстрировать лживую природу официальных американских заявлений, — настаивал Велихов. — Изобличение лжи с помощью одного конкретного примера может иметь большие политические последствия».

Велихов был вице-президентом Академии наук, и его предложение немедленно привлекло внимание высших руководителей в области обороны и безопасности, в том числе Зайкова, Ахромеева и главы КГБ Виктора Чебрикова. Те подготовили докладную записку, которая оказалась для Велихова полной неожиданностью. В записке было сказано, что американские гости быстро осознают, что советское оборудование действительно старое. Два лазера в этом комплексе «устарели, они основаны на элементарных технологиях начала 1970-х». Учёные и журналисты могут подумать, что советские власти неискренни или что-то скрывают, говорилось в документе. Ахромеев беспокоился: увидев размеры зданий и устройство испытательного полигона, американцы могут попытаться доказать, что СССР планирует строить противоракетную оборону в будущем. Военных также тревожило то, что гости могут увидеть секретный проект «Гамма», направленный на создание оружия против спутников. На деле проект «Гамма» так и не дошёл до реального воплощения. Единственное, что необходимо было скрывать в Сары-Шагане — это горькую правду: Советы очень отстали в технологическом отношении.

Двенадцатого февраля ЦК дал Велихову ответ: его предложение отклонено. Американцы не должны были увидеть секретный полигон. Но Велихов не собирался сдаваться.

Шестнадцатого декабря 1986 года Горбачёв позвонил Андрею Сахарову, смотревшему в тот момент телевизор со своей женой Еленой Боннэр. Сахаров — физик, участвовавший в создании советской водородной бомбы, диссидент и Нобелевский лауреат 1975 года — в 1980 году был сослан без суда в Горький за выступление против советского вторжения в Афганистан и нарушений прав человека в СССР. Рейган поднимал вопрос о судьбе Сахарова в письме, которое передал Горбачёву на саммите в Рейкьявике. Горбачёв не хотел показывать, что реагирует на давление, но в декабре сказал Сахарову по телефону: «Вы можете вернуться в Москву». 23 декабря поезд Сахарова прибыл на Ярославский вокзал.

В феврале Сахаров впервые после своего возвращения выступил на публике — на международном форуме «За безъядерный мир, за выживание человечества». Форум посетило множество знаменитостей со всего мира, но присутствие Сахарова вызвало у присутствующих особый трепет. Ещё важнее было его сообщение: пришло время заняться устранением ракетной угрозы и преодолеть тупик, возникший в связи со Стратегической оборонной инициативой. Пришло время вскрыть горбачёвский «пакет» из Рейкьявика.[554]

Прежде Горбачёв был уверен, что пакетная сделка принесёт результат. Но теперь, в конце февраля 1987 года, Советский Союз готовился произвести первый ядерный взрыв с момента окончания моратория. Горбачёву были нужны новые смелые идеи. Некоторые эксперты отмечали, что на него подействовала речь Сахарова на форуме. Ещё одним сильным импульсом стал обстоятельный меморандум, подготовленный 25 февраля советником Горбачёва Александром Яковлевым. В меморандуме Яковлев доказывал, что пришло время развязать «пакет» и добиваться отдельных соглашений, касающихся ядерных вооружений.

Яковлев, поборник нового мышления, писал, что Горбачёв должен уделить внимание политической динамике. «В политике всегда ценна максимальная свобода маневра, — указывал он. — “Пакет” в его нынешней форме лишь связывает нам руки». Если не держаться за пакет, то первым в списке приоритетов, как считал Яковлев, было отдельное соглашение по ракетам средней дальности, ослабляющее угрозу американских «Першингов-2». «Для нас это будет равносильно устранению очень серьёзной угрозы», — отмечал он. Яковлев подчёркивал срочность этих шагов: «Сейчас чрезвычайно важно не потерять набранный темп и не терять время. Если мы хотим развязать пакет, нужно сделать это прямо сейчас, так как позже эффект будет гораздо слабее». А публичное выступление с таким заявлением «может компенсировать в глазах мировой общественности факт нашего ответного возобновления ядерных испытаний».[555]

Развязывание пакета позволило бы Рейгану присвоить себе успех, достигнутый в Рейкьявике (к примеру, устранение «Пионеров»), без какого-либо замедления в создании противоракетной обороны. Но Горбачёв также понимал, что после Рейкьявика они топчутся на месте. Его пакетная тактика не работала. Горбачёв отчаянно добивался результатов.