– Да сам сочти: вот тот правый колёсный, это раз, не утоплен, но без колеса и без мачт.

– А ещё тот, что слева был. Вот он непременно потопнет, коль на мель не выбросится. Ему фитиль под форштевень положили.

– Аль мне кажется? Течёт, похоже, заплатка.

– Да брось ты! Это обшивка мокрая, высохнуть не успела, стал-быть.

– Опять поворот. Похоже, ещё в одну атаку идём.

– А ну, изготовиться на подачу! Веселей, веселей, ребята!

Российский корабль шёл в атаку на эскадру, делая двадцать узлов. К этому моменту «Магеллан» уже сидел на мели, а его команда трудилась над заделыванием пробоины. Командир пароходофрегата, конечно, не рассчитывал, что сможет продолжать бой. Цель была другой: любыми средствами дотянуть корабль до Варны.

Семаков решил опробовать новую тактику: с самой дальней дистанции попытаться нанести повреждения неприятельским кораблям, практически не опасаясь ответных ядер.

– Михаил Григорьевич, сейчас я проведу «Дракона», бей по очереди всех. Попадём сколько-то раз – и ладно. Не верю, чтоб Патрушев смазал все гранаты до единой.

– Слушаюсь. Кормовой, по приказу пали. Бей по всем подряд. Главное, чтоб хоть кого-то зацепило. Пожары – это то, что нам сейчас надо. Задача ясна?

– Так точно!

– А вот… – «Морской дракон» стал набирать скорость. – Давай!!

Сам же начарт пристально вглядывался, отмечая результаты пальбы и вслух проговаривая нечто не вполне связное:

– Так… воду пока что баламутим… Твою ж поперёк, опять мимо… Нет, этот так и не получит повреждений… О, есть одна!.. И ещё… Горит же! Эх, перелёт…

Патрушев превзошёл сам себя. В среднем на один вражеский корабль он выпустил по одиннадцати гранат. Нельзя сказать, что результатов совсем не было. Два серьёзных пожара, в результате которых тяжёлый трёхпалубный «Дюгесклен» и двухпалубный «Инфлексибль» временно утратили боеспособность. На самом деле был и третий пожар на корабле, название которого прочитать пока не удалось. Хотя паруса на нём были убраны, он явно сохранил манёвренность. Только тогда Семаков догадался, что дым из трубы мешается с дымом от пожаров, а колёса на этом корабле не видны лишь потому, что он винтовой.

Но ни один из противников не пошёл на дно.

Начарт добросовестно доложил результаты боестолкновения, добавив от себя:

– Владимир Николаевич, тот, что второй слева, судя по его хорошему внешнему виду, недавней постройки и может быть вооружён орудиями Пексана. Нам от него подарков получать не надо бы. Не ровён час, бомба пробьёт обшивку… потери среди подносчиков обязательно будут. Шёберг доложил, что люди и без того работают с большим напряжением сил. И это сейчас, когда бьём лишь из малого гранатомёта.

– Станет полегче, когда подойдёт «Херсонес». По моему расчёту, должен прибыть через два часа, – отвечал командир, крутя штурвал одной рукой. Другая была занята рычагами секторов газа. – Хотя, сами знаете, всяко бывает. Только бы крепость сдюжила.

Кинбурнская крепость огрызалась. Нельзя сказать, что сухопутные артиллеристы были плохи. Скорее наоборот: вот уже с десяток ядер ударили в борта броненосцев. Поначалу каждое попадание встречалось бурными криками «Ура!», но радостное настроение держалось недолго. Все видели, что точно нацеленные ядра отскакивают от стальной брони.

Впрочем, русских солдат и офицеров радовали успехи «Морского дракона». Пожары на кораблях прикрытия трудно было не заметить, а уж два выведенных из строя пароходофрегата дали повод питать радужную надежду.

– Лихой народ эти моряки. Ведь в одиночку полезли на двенадцать.

– Да подавай же картуз! Это… их… было… двенадцать… а счас… сам сочти…

Заряжающий, тяжело дыша, привычными движениями пихал картуз в дуло.

– Ничего, братцы, им бы только с теми, кто подальше, справиться, а уж там они дадут жару этим бронированным. Вона как ихние бомбы рвутся, отсюда слыхать.

Семаков менял тактику, не давая противнику привыкнуть к ней.

– Миша, видишь парусник с левого фланга? Он линейный, но с манёвренностью у него плохенько. Мы сейчас снова пройдёмся вдоль линии, на пределе дистанции, потом, как тот разрядит орудия, шмыгнём поближе, а уж тогда пусть кормовой не зевает, да и картечницей пройтись можно.

– Сделаем, – лаконично отвечал начарт.

И тут же стал давать распоряжения Фролу.

Французы не дремали. Видимо, на флагмане нашёлся соображающий офицер. Когда «Морской дракон» на самом полном ходу понёсся мимо вражеской линии, орудия на кораблях противника перестали бить залпами. Это было вопреки всем тактическим образцам. Замысел основывался на чистой математике. Сколь ни вёртким был русский кораблик, у него стало намного меньше возможностей воспользоваться тем промежутком времени, который требовался для перезарядки. И тогда на стороне французов будут законы статистики. Из нескольких сотен ядер сколько-то должны попасть в цель.

Первый звоночек прозвучал, когда ядро почти долетело до кормы и вспенило воду столбом недолётом в восемь сажен. Но Мешков даже не обратил внимания; вероятно, он даже этого не заметил, поскольку стоял впереди рубки.

– Картечница! Бить по второму слева, как подойдём! Цель: сначала мостик, далее по пушечным портам! А потом по левому!

Второй слева (тот самый, на котором был небольшой пожар) медленно повернулся бортом; теперь можно было прочитать его название: «Аустерлиц».

Фрол Неболтай исполнил команду в точности. Мостику и тем, кто на нём стоял, крепко досталось, потом грохочущая картечница стала вести дулом, вычерчивая ровную строчку по линии пушечных портов. Даже издали можно было увидеть летящие щепки. Подносчик Пятаков, надо заметить, был уже наготове с набитой лентой. Картечник не потратил на замену и семи секунд.

Тактическая новинка подействовала: с борта «Аустерлица» ударило едва ли с три выстрела, да и те оказались скверно нацеленными. Зато не оплошал левофланговый (это был «Байяр»). Удар в металл показался Семакову каким-то необычно протяжным. Третий помощник высунулся довольно скоро и бодро доложил:

– Потерь убитыми не имеем. Пробита насквозь обшивка между четвёртым и пятым шпангоутом, примерно пол-сажени над ватерлинией, ядро ударилось во внутреннюю переборку, помяло её изрядно, но не пробило. Обшивку Зябков берётся заварить изнутри. – В этот момент из трюма стали доноситься звонкие и равномерные удары кувалдой. – Также повреждены этажерки с гранатами. Содержимое двух полок раскатилось по всему трюму, сейчас собирают. Матроса Парамонова отнесли в лазарет, его по ноге сильно гранатой ударило.

Командир явно успокоился.

– Спасибо, Иван Андреевич, делайте дело. Боцман, доложить о расходе боеприпасов!

Боцман ответил не с ходу:

– Пуль для картечницы осталось сто восемьдесят одна, не считая тех, которые уже в ленте. Малых гранат: пятьсот пятьдесят на полках, что уцелели, да сверх того ищут, которые раскатившись.