– Дымы на горизонте к норд-весту!

На этот раз хвалёная северная выдержка изменила мичману Шёбергу.

– Они, Владимир Николаевич, больше некому. Готов поклясться хоть…

– Не трудитесь, Иван Андреевич, и так поверю.

При скорости корабля тридцать восемь узлов встречный воздух с большой силой бил в лицо находившимся на палубе, свистел в щели броневых заслонок и врывался через открытую дверь в рубку, но люди, похоже, этого не замечали.

– Пятнадцать вымпелов, ваше благородие! – протяжно выкрикнул Мягонький.

– Точно, они.

– Сейчас начнётся, – голос командира был абсолютно спокоен, – вот вам план действий, господа. Мы не сможем пробиться к броненосцам. Корабли прикрытия этого не дадут. Через четверть часа, самое большее, нас заметят и начнут перестроение. Нам не удастся пройти вдоль фронта. Если у неприятеля командуют не дураки, то откроют заградительную пальбу ядрами, это самое меньшее, а скорее постараются охватить нас с флангов. «Дракон» проскользнул бы, конечно, но опасаюсь повреждений и потерь в людях. Поэтому будем выбивать их по одному в надежде, что через… сколько-то времени подойдёт «Херсонес».

Каждый из офицеров уже прикинул, что раньше чем через четыре часа Руднев на выручку не придёт, и каждый старательно притворился, что не придал значения неопределённости в оценке, допущенной командиром.

– А пока сбросим скорость. Начинаем с правого фланга, господа. Цель: выведение из строя, на добивание не отвлекаться. Щиты задействованы? Проверьте таковые у комендоров и подносчиков.

Мешков и Шёберг пробежали по палубе: один к носовому гранатомёту, другой к кормовому, удостоверились, что на каждой серебряной пластине тускло светится огонёк.

– Дымы из труб на тех, которые в броне! – подал голос сигнальщик.

– Может, нас пока не заметили? Раскочегарить топки им по-любому надо, иначе манёвра не будет.

– Буксирные пароходофрегаты поворачивают на зюйд… нет, на зюйд-ост. Похоже, что всё же заметили. И парусники тоже.

– В бейдевинд им трудненько будет держать строй фронта.

– Всё верно, Михаил Григорьевич, но рассчитывать на их ошибки в маневрировании не имею права-с.

С каждой минутой картина построения вражеской эскадры становилась всё более очевидной. Броненосцы очень неторопливо выходили на позиции для обстрела. Все прочие корабли не без греха выстраивались фронтом. На левый фланг спешил «Магеллан», центр занял «Дарьей», а на правый выходил «Ль’Альбатрос».

– Михаил Григорьевич, когда выйдем на дистанцию, прикажите картечнику бить правофланговому по тому колесу, что слева. Если повезёт разбить, то неприятеля сразу поведёт влево, а нам того и надо. У них строй и так… не особо ровный. А уж если совсем счастье привалит, то и столкновение получится.

– Слушаюсь. Предлагаю с двадцати пяти кабельтовых начать пальбу гранатомётами.

Командир сильно замедлился с ответом, но всё же процедил:

– Нет, Михаил Григорьевич, из двух гранатомётов не стоит. Хочу приберечь большие гранаты для броненосцев. Хотя, конечно, носовой пусть будет в готовности.

Плавучие батареи ужасающе медленно ворочали, становясь правым бортом к берегу.

– Они ещё с полчаса будут становиться на позицию, – со спокойной уверенностью заметил второй помощник.

– К тому времени мы уже вступим в дело.

Эта реплика командира, как выяснилось тут же, совершенно не соответствовала действительности. Первым вступил в дело пароходофрегат «Магеллан». Он довольно резво развернулся левым бортом к «Морскому дракону». Пыхнули дымы. Через секунд десять донёсся гул залпа. Из дымов полетели ядра, не долетели и заскакали мячиками по воде.

– Недолёт пять, поторопился француз.

– Его оставить до времени, всё равно ему понадобится сколько-то минут на восстановление строя. Держимся первоначального плана. Дистанция до правофлангового? – Вопрос был почти риторическим: командир и сам мог прикинуть расстояние.

– Двадцать пять кабельтовых, не меньше. Разрешите попытаться достать.

– Действуйте.

– Слушаюсь. Кормовой гранатомёт! Пять гранат, целиться между бушпритом и фок-мачтой!

Гигантские пенные столбы встали близ носа пароходофрегата. Один… второй… третий…

– Недолёты, Патрушев!

Четвертая граната лопнула огненным шаром над бушпритом. Пятая – ещё дальше.

– Даю поворот!!!

Вся палубная команда «Морского дракона» дисциплинированно ухватилась за концы. Офицеры последовали примеру, только держались они кто за штурвал, кто за приборный щиток. Сразу по завершении поворота командир дал «полный вперёд», уходя от опасности.

Французский пароходофрегат не проявил склонности к пацифизму. Погонные орудия ответили немедленно. Как только корабль довернул на угол, позволяющий работать бортовым орудиям, те присоединились к ответу. И на этот раз недолёт оказался примерно пять кабельтовых.

– Зарядить кормовой! – заорал в открытую дверь Мешков, откладывая в памяти, что по возвращении в Севастополь надо заказать что-то вроде переговорных трубок.

Команда оказалась лишней: заряжающий уже перекидал чугунные гранаты в лоток.

– Мягонький, какие повреждения видишь?

– Фор-стеньга сбита, вашбродь, пожар вроде небольшой.

– Поворот!

И «Морской дракон» рванулся в следующую атаку. Но на этот раз Семаков нацелил нос на центр.

Он рассчитал правильно. Правый и левый фланги стали загибаться, стремясь охватить дерзкого и поставить в два огня. Но резвый русский кораблик неожиданно рванул и снова выскочил на правый фланг, на этот раз ближе. И залп со всех сторон пропал зря.

– По колесу бей, Неболтай! – загремел начарт.

Фрол отреагировал мгновенно. По всему видать, он уже взял на прицел то самое колесо, поскольку не потратил ни мгновения на доворот ствола.

Тяжёлая картечница разразилась звонким дадаканием. С расстояния чуть ли не милю, разумеется, никто не мог разглядеть, насколько повреждено колесо, тем более попадания, если они и были, скрывал железный кожух. Но неожиданный манёвр заметили все.

«Ль’Альбатрос» дёрнулся носом влево, приостановился, ещё раз дёрнулся…

– По мостику бей, по мостику!!! – заревел начарт.

Он едва ли не первым сообразил, что одно колесо работает почти вхолостую. Не иначе, тяжёлые пули разнесли часть плиц, а то и повредили спицу. Длинная очередь, немедленно хлестнувшая по мостику, видимо, разбила штурвал, поскольку теряющий управление пароходофрегат понесло прямо на соседний парусник.

Отдать должное быстроте реакции командира парусного корабля: он вовремя заметил опасность и положил руль на ветер. Поворот оверштаг[23] подействовал на тяжёлый фрегат, как удар по тормозам. Столкновения удалось избежать, но «Ль’Альбатрос» тоже выкатился из строя. При таких манёврах артиллерия, конечно, не могла вести прицельный огонь, хотя комендоры добросовестно пальнули.