До войны кинопродукция Вены в основном состояла из порнографических фильмов студии Saturn-Film (в наше время они выглядят как пародия). В военные годы первенство захватила студия Sascha-Filmindustrie, снимавшая мелодрамы, еженедельную хронику и комедии. Комедия 1916 г. «Военная Вена» (Wien im Krieg) — подлинное произведение искусства, где социальная сатира разбавлена интерлюдиями, снятыми через искажающую линзу, чтобы показать город глазами двух пьяниц[550].

В 1916 г., чтобы укрепить дух гражданского населения, правительство и военное командование организовали особую Военную выставку (Kriegsausstellung). Выставка, открывшаяся в венском парке Пратер на площади 50 000 кв. м, состояла из 25 разделов. В парке вырыли траншеи, устроили модель полевого госпиталя, выставили множество трофеев — захваченных орудий и самолетов. Экспозиция разместилась на месте старого парка аттракционов, и по замыслу была не только познавательной, но и развлекательной. Поэтому там имелись театр, кинозал, несколько ресторанов и киоски с сувенирами, где, помимо прочего, продавались поделки военнопленных.

Эта выставка выхолащивала войну. Она показывала «игрушки для мальчиков» в виде огромных гаубиц и понтонных мостов. Врага представляли образцы оружия, фотографии сдачи подразделений и «примеры наиболее интересных расовых типов русских солдат». На стендах и в витринах можно было увидеть стандартный фронтовой паек (включая суточную норму фуража для лошадей), новейший беспроводной телеграф, работы армейских художников, рентгеновские аппараты и т. д. Целое здание отвели под экспозицию о протезировании. Там инвалиды войны время от времени демонстрировали публике, как они могут играть на музыкальных инструментах, печатать на машинке и столярничать. Тем, кто не выжил, посвящалась экспозиция военных захоронений. Скорбящих родных тут заверяли, что их близкие покоятся на отлично ухоженных кладбищах[551].

Открывал Военную выставку в июле 1916 г. зять императора эрцгерцог Франц Сальватор. В 1890 г. он стал мужем младшей дочери Франца Иосифа Марии Валерии, которая была как две капли воды похожа на мать. Поскольку Франц Сальватор не принадлежал к правящим домам Европы, Франц Иосиф по своему обыкновению настоял, чтобы ради брака дочь отказалась от всех прав на престол. В первый день Пратер посетило 20 000 человек, а за пять месяцев — почти миллион. Выставка имела такой успех, что, закрывшись на зиму, она вновь открылась на следующий год. Как писал позже один журналист, Военная выставка помогала людям забыть о войне путем разглядывания войны. Он сравнивал посетителей выставки со зрителями в кинотеатре — их «дух вдруг покидал окружающую действительность»[552].

Каталог выставки не мог скрыть каждодневных лишений военного времени. Несмотря на объем 300 страниц, он оставался недорогим благодаря коммерческому финансированию: множество компаний наперебой стремились показать, как они перепрофилировали производство под нужды страны. В других рекламных объявлениях предлагалась обувь с деревянной подошвой и такими же гвоздями, поскольку кожа и железо были в дефиците. Рядом Императорская фигово-табачная фабрика хвалилась, что ее эрзац-кофе «лучше зернового»[553]. В 1918 г. работа Военной выставки не возобновилась. На ее месте открыли куда более скромную Выставку товаров-заменителей (Ersatzmittelausstellung). Она была уже исключительно образовательной и учила жителей Вены обходиться картонными туфлями, заменителями яиц и синтетическим маслом. Столкнувшись с дефицитом ткани, промышленники также пытались наладить производство военной формы из крапивы и рассчитывали на экономию благодаря введению в армии одного фасона блуз для обоих полов.

В 1914 г. с объявлением ультиматума Сербии в Австро-Венгрии установили чрезвычайное положение: урезали гражданские свободы (свободу слова, свободу собраний, право на неприкосновенность собственности и частной жизни и т. д.), мобилизовали граждан на производство и передали обширные территории в разных частях империи под контроль военных. К середине 1915 г. законы военного времени действовали по всей Цислейтании, кроме Верхней Австрии, Нижней Австрии и Чехии. Военные трибуналы судили скоро и предвзято, зачастую пренебрегая процессуальными нормами, причем в первую очередь от их предубежденности страдали славянские меньшинства. Через такие трибуналы прошло около 3 млн граждан, причем многих судили за мелкие проступки, вплоть до оговорок. В августе 1914 г. в Штирии нескольких словенцев арестовали за то, что двумя годами ранее они пожертвовали деньги в крайнский фонд Красного Креста в Любляне. Законы военного времени часто подкреплялись «чрезвычайными мерами» (Standrecht), предусматривавшими быстрые судебные разбирательства с двумя возможными исходами: оправданием или смертным приговором[554].

Помимо прочего, армия взяла под контроль тяжелую промышленность, поставив надзирать за фабриками «военных управляющих». На самом деле производство оружия и транспортных средств росло все годы войны: в 1917 г. было выпущено 15 000 пулеметов против 4000 в 1915-м, 400 локомотивов против 300 и т. д. Но темпы роста были ниже, чем у противной стороны, и даже такой рост обернулся разбалансированием экономики. Кредиты, в основном от немецких банков, и золотовалютные резервы шли на закупки стали и угля, а не продовольствия. Не помогли ни введенная в 1915 г. государственная монополия на зерно, ни создание Генерального комиссариата для координации продовольственных поставок. Полицейские рапорты о настроениях в народе уже в 1916 г. сообщали о длинных очередях в продовольственные лавки, которые люди зачастую занимали с полуночи. В этих же рапортах говорилось, что народ больше не волнует исход войны — осталось только желание, чтобы она поскорее закончилась[555].

К 1918 г. администрации провинций уже препятствовали поставкам продовольствия, чтобы прокормить собственное население. Несмотря на это, к осени запасы продовольствия практически иссякли по всей стране. Карточки, очереди и голод вскоре обернулись забастовками и хлебными бунтами. В январе 1918 г. 700 000 рабочих на 10 дней прекратили работу, а еще десятки тысяч собирались, чтобы послушать агитаторов. Весной беспорядки охватили Краков: горожане громили еврейские торговые заведения, а драки за еду повсеместно выплескивались на улицы. Поскольку и охрана закона, и экономика находились теперь под контролем военизированной бюрократии, в дефиците все чаще винили правительство и чиновников. Еще осенью 1916 г. полицейские агенты отмечали, что народ слабо реагирует на случившееся тогда убийство министра-президента Цислейтании и почти не вывешивает траурных флагов. Самого Франца Иосифа, умершего в ноябре, оплакивали с бо́льшим рвением и с более многочисленными траурными флагами, но в целом на улицах Вены в те дни «не происходило ничего особенного». Историк и политический деятель Йозеф Редлих записал в дневнике: «Весь город объят глубокой, тяжелой усталостью: не чувствуется ни печали об умершем правителе, ни радости за его преемника». Правительство, которое не в состоянии прокормить население, очень скоро утрачивает влияние, а затем и легитимность[556].

Из 8 млн человек, призванных на службу в габсбургские вооруженные силы, к ноябрю 1918 г. миллиона уже не было в живых; почти 2 млн получили ранения, 4 млн прошли через госпитали из-за болезни и около 1,5 млн находились в плену. Все это — при общей численности населения страны чуть менее