Энергичный кивок.

Джейн охватывает беспокойство.

– В Доме есть зорстедец?!

Джаспер качает головой. Джейн успокаивается. Ей не хочется думать, что окружающие ее люди совсем не те, кем кажутся.

Вернувшись к своему рабочему месту, Джейн разрезает материал и сшивает клиньями между собой. Через мгновение она замечает резные фигуры по краю стола: мирно плавающие киты и акулы. Этот стол сделала Айви. Джейн проводит пальцем по детенышу акулы, вдыхая и выдыхая. Затем возвращается к работе.

Джейн решает, что пора отдохнуть, когда слышит вопль. Он доносится откуда-то из отдаленной части Дома – настолько отдаленной, что ей понадобилось время, чтобы убедиться, что это кричит человек.

– Что происходит? – спрашивает Джейн, пока Джаспер осматривает купол зонта, состоящего из шести клиньев.

Пес смотрит на нее равнодушно. Джейн понимает, что он знает ответ, но не может сказать.

– Это связано с нами? – спрашивает Джейн. – Или с Зорстедом?

Он качает головой.

– Хорошо, – говорит Джейн. – Тогда мне все равно. Как ты себя чувствуешь? Разве собакам не нужно время от времени выходить на улицу? Может, хочешь размяться?

Он вскакивает и бежит к двери.

Пока Джейн и Джаспер торопятся по коридору, крики становятся громче, – похоже, они идут из самого центра Дома. Кричит Рави. К тому моменту, когда девушка и собака доходят до лестницы, Джейн уже становится интересно, что же такое приключилось. Она спускается на один этаж и ступает на мостик второго этажа, Джаспер следует за ней.

Внизу, в приемном зале, Рави бьется в истерике, пока миссис Вандерс безуспешно пытается его успокоить, используя словосочетания «надлежащие структуры» и «в свое время». Вокруг собрались почти все домочадцы. Лестничные пролеты и мостики заполонены приглашенным персоналом. Люси Сент-Джордж прижимает к груди небольшой деревянный пьедестал с зеркальной поверхностью. Выглядит она неважно. Из всей этой неразберихи Джейн удается уяснить, что кто-то украл скульптуру рыбы. Она вспоминает, что вчера в атриуме Рави спрашивал о ней Октавиана. Какая-то скульптура Бранкузи, которая пропала.

Кажется, Джаспер собрался в западную часть Дома, – по крайней мере, по мосту он двигается именно в том направлении.

– Джаспер! – шепчет Джейн, едва поспевая за ним. – Почему мы не идем вниз? Что ты собираешься сделать, пописать с балкона прямо на венецианский дворик?

Взгляд, которым он ее одаряет, способен прожечь дыру в другое измерение. Следуя за ним, Джейн больше всего опасается, как бы пес внезапно не столкнул ее в какой-то новый мир через другую картину, о которой она еще не знает. Вместо этого он продолжает идти по коридору. Джейн следует за ним, пока вдруг, примерно на половине пути, не замечает на стене фотографию, которая заставляет ее застыть на месте.

Это одна из самых известных фотографий тети Магнолии, увеличенная и вставленная в красивую рамку. Крошечная желтая рыбка, бычок, выглядывает из открытой пасти огромной серой рыбы с выпуклым носом. Джейн помнит, как тетя Магнолия вернулась с этой фотографией из Японии и как она сама была поражена своей интуицией. Маленькая рыбка метнулась в пасть большой, а затем обратно, и все это заняло буквально считаные секунды, но тетя каким-то образом сумела запечатлеть редкий момент.

Джейн не может перевести дыхание. Вот откуда миссис Вандерс знала ее тетю: она ведь уважает искусство. Сердце Джейн сжимается от мысли, что фотография тети висит в одном доме с Рембрандтами и Вермеерами. Она подходит к снимку так близко, что ее нос едва не касается его поверхности, и видит свое отражение в стекле. «Тетя Магнолия, – думает Джейн. – Ты поверишь во все, что я могла бы тебе рассказать?» В следующий раз, увидев миссис Вандерс, нужно не забыть сказать ей, что фотографию нужно вставить в рамку ровнее. Сейчас, если присмотреться, позади снимка заметна какая-то прямоугольная выпуклость. С работой тети Магнолии следует обращаться бережнее.

Джаспер поднимает голову с немым вопросом на морде.

– Гулять? – спрашивает она.

Он продолжает идти к двери в самом конце коридора. Джейн следует за ним.

Пес приводит ее к грузовому лифту.

– Конечно, – понимающе кивает Джейн, – лестница – это слишком сложно для бассет-хаунда. Интересно, почему ты превратился именно в бассета, а не в лабрадора, хаски или кого-то еще?

Джаспер, который, разумеется, не может ничего ответить, заходит в лифт. В задней стенке лифта обнаруживается еще одна дверь. Когда они спускаются на цокольный этаж, обе двери открываются: одна – на лестничную площадку внутри Дома, другая – наружу, к солнечному свету, тени и порывам ветра. Джаспер торопится на травку, Джейн заслоняется рукой от света. Шум моря, бьющегося о скалы далеко внизу, пугает ее: она едва не забыла, где находится. Джейн следует за псом по колючим неухоженным кустарникам на покрытую травой лужайку. Джаспер стесняется справлять свои дела при ней: каждый раз, поймав ее взгляд, он опускает ногу и прячется за куст или холмик, чтобы попытаться снова. Наконец он добегает до северо-западного угла Дома, оглядывается и исчезает. Джейн полагает, что с учетом их новых отношений тоже вряд ли смогла бы справить нужду у него на глазах. Она стоит, тактично дожидаясь его возвращения. Когда пес появляется, бросив на нее еще один из своих непонятных взглядов, она с беззаботным видом продолжает путь в сторону сада.

В саду мистер Вандерс, стоя на коленях, грациозными движениями впивается в землю лопатой. Вся площадка усеяна множеством больших ям, Джейн даже удивляется, как Джаспер не провалился в одну из них. Пес бросается к островку кустарниковых сосен, она следует за ним.

Когда они оказываются между деревьями, Джаспер ведет ее вниз по склону. Она следует за ним, скользя по грязи, спотыкаясь о камни, шурша палой хвоей и бурча под нос всякие нехорошие слова о несправедливом устройстве мира, где люди вынуждены передвигаться только на двух ногах. Когда она наконец приземляется на что-то, похожее на твердую землю, то видит, что пес привел ее в крошечную бухточку, по форме напоминающую полумесяц, с гладким темным песком. Из воды торчит кривой деревянный столб. Джейн интересно, швартуются ли здесь маленькие лодки вроде той, что Айви сделала с братом.

Дует сильный холодный ветер, Джейн дрожит. Увидев это, Джаспер подбегает к стыку скалы и кустарника, где нет ветра. Он ложится и призывно поскуливает, приглашая присоединиться к нему. Джейн садится рядом.

Что-то неуловимо связанное с ветром, водой, песком и добротой Джаспера побуждает Джейн притянуть пса ближе, обхватив за шею. Довольный, он высовывает язык, на морде появляется выражение абсолютного собачьего счастья. Это с трудом вяжется с образом того высокоинтеллектуального создания, с которым она весь день вела умные разговоры, но очень мило. Она наконец задает вопрос, который не дает ей покоя:

– Откуда ты знаешь, что я из этого мира, Джаспер? Откуда ты знаешь, что я не из ваших?