В следующем воспоминании, я вновь увидела себя со спины. Босая, в белом платье, я бежала по полю, раскинув руки по сторонам. И снова счастливый смех.

Наоми резко остановилась и упала на полевые цветы. Я подбежала ближе, чтобы лучше рассмотреть ее лицо. Красивая. У нее огромные карие глаза, пухлые губы и вздернутый нос с горбинкой. Она плотно сложена для своего возраста.

Наоми вскинула пальчик к небу, водила им по облакам, тихо шепча себе под нос. Кажется, она перечисляла животных. Я опустила взгляд ниже на ее платье. Края его заляпаны краской. Синий, желтый, красный, черный. Я не успела сделать предположение, как воспоминание закончилось.

В следующем воспоминании я в большом кабинете. Здесь стояли мольберты и стулья. Постепенно пространство наполнялось людьми. Среди них Наоми. Она сидела с широкой улыбкой за мольбертом. Взгляд ее был направлен в окно. Рядом со мной сидела рыжеволосая девочка, примерно такого же возраста. Она шумно выдыхала, поджав тонкие губы. Кажется, я не сильно ей нравилась.

–Наоми, сегодня ты выбираешь тему,– мужчина в сером пиджаке и зализанными волосами смерил меня лукавым взглядом.

–Нарисуем синее небо и пушистые облака.

–Я не хочу рисовать облака!– воскликнула та самая рыжеволосая девочка.

–Когда будет твой день, тогда и решай,– Наоми легко пожала плечами, не отводя глаз от окна.

Девочка в ответ фыркнула, но все же окунула кисть в синюю краску.

Я встала рядом с Наоми. Наблюдала за ее действиями. Она единственная из класса не взяла в руки кисти, а макнула пальцы в краску. Несколько синих мазков коснулось белого холста. Она резко остановилась и задумчиво уставилась на рисунок. Краска в эту же секунду окрасила лицо. Но ей было безразлично. Наоми в целом не обращала ни на кого внимание. Словно в трансе, она окунала пальцы в баночку, делала аккуратные мазки, а после смотрела.

В следующих воспоминаниях у Наоми была стычка с рыжеволосой девочкой. Кажется, мы спорили о том, кому достанется мальчик. Выглядело это забавно, ведь делили мы его словно игрушку. Мальчишке совершенно не было дела до нас: он обхаживал другую девочку.

Видимо, эта ситуация стала началом нашей дружбы, ведь в новом фрагменте мы играли в саду Барбары. Рыжеволосую звали Сара. В отличие от Наоми, она ходила в художественную школу по инициативе родителей.

Все эти отрывки были бессмысленными – я не улавливала сути. Да, я счастливый ребенок, живущий у бабушки, но где мои родители? Какой социальный статус? Что за проблема в этой жизни? Мне сложно поверить, что на этот раз все будет хорошо. Что я проживу долго и счастливо, и умру только от старости.

Но в противовес моих мыслей шли воспоминания. Я и вправду была счастливым, добрым и любимым ребенком. Несмотря на свою строгость, Барбара была хорошей. Она откармливала меня выпечкой, читала сказки на ночь и гоняла нас с Сарой по саду, в надежде, что мы прекратим изменять дизайн моей комнаты. Родители. Их не так много в моей жизни, но каждое их появление сопровождалось объятиями и играми. Но самое интересное, что я не могла разглядеть их внешность. Туманный образ ускользал от меня, и каждый раз, когда я пыталась приблизиться, Голос сменял воспоминание. Интересно, зачем?

На этот раз нет плавных отрывков. Рваные кусочки я самостоятельно должна сложить воедино. Но эти крупицы информации ничего не дают: да, я продолжаю рисовать, да, меня любят родители и бабушка, да, у меня веселое и счастливое детство. Но мне слабо верится в то, что все пойдет хорошо.

Смена времени: мне около пятнадцати. Я не была готова к такому скачку, но все же приятно удивлена. Наоми безумно красивая. Ее фигура приобретает женственные формы, темные волосы полностью застилают спину. Она чувствует себя уверенной и привлекательной. Вокруг нее вьются парни, осыпая комплиментами. И именно этот факт дал мне понять, что все в этой жизни пойдет не так. Это желание Изабеллы. Та самая сокровенная мечта, об исполнении которой она грезила. Нужна ли эта мечта в этой жизни? Быть может. Наоми льстит это внимание. Она заливается румянцем, когда мальчишки дарят ей цветы. Она расцветает с каждым комплиментом, посланным ей в социальных сетях. Она влюбляется и разочаровывается и, самое главное, воспринимает это не так болезненно.

Я в растерянности. Стоило бы радоваться, но моя мнительность не давала покоя. У этой жизни безумно теплая и добрая атмосфера. И самое интересное, что создавала ее я.

Наоми проницательная и душевная. Она буквально озаряла своим светом всех вокруг. Не оставляла без внимания тех, кто в целом обделен им в жизни. Ей несложно купить багет бездомному, несложно сделать комплимент мимо проходящей девушке. Она ювелирно использовала время, проводя его то с родителями, то с Барбарой, то с друзьями. Но самое главное, Наоми уделяла время себе. Увлечение картинами не уходило на второй план. Я смело могла сравнивать ее и Беллу. Если я, будучи Беллой, откладывала свою музыкальную карьеру, то, будучи Наоми, я активно развивалась в этом направлении: посещала различные выставки, где знакомилась со значимыми в этой сфере людьми, развивала социальные сети, публиковала туда свои работы, с жаждой ходила на занятия и впитывала новые знания.

Я в смятении. Ничего не могла понять. Здесь нет полноценных воспоминаний, привычных мне. Жизнь Наоми для меня загадка. Она не структурирована. Не обычна. Не понятна. И лишь картины давали мне крохотные намеки.

Я замечала эту связь: когда происходил эмоциональный всплеск – я рисовала. Подбор красок и цветов многое обо мне говорило. Интересно то, что внешне я оставалась невозмутимой. Никаких признаков эмоций на лице нет. Но, взглянув на мои картины, легко можно было разгадать их настроение. Яркие и сочные цвета появлялись только в те моменты, когда я счастлива. Темные и серые оттенки – когда мне грустно.

Я пыталась трезво оценить свое творчество, но все равно оставалась субъективной. Стоит лишь несколько минут задержать взгляд на одной картине, как она оказывалась куда глубже и многогранней. Вот он – огромный оранжевый шар. Поначалу он кажется детским рисунком, словно ребенок разлил краску на бумагу, а после полностью закрасил его. Я приблизилась ближе и заметила, что лишь контур имеет сочный цвет, середина же выглядела полупрозрачной. Под этой пленкой скрывался другой рисунок. Цветы. Их цвет так приближен к оранжевому, отчего и казалось, что все сливается воедино. Я всматривалась дальше. За всеми этими цветами есть мутный силуэт. Он крошечный, едва заметный, но моя жажда к деталям заставляла буквально прильнуть к холсту. Внутри композиции девушка. Наоми изобразила себя.

Эта жизнь будет определенно сложнее предыдущих. Голос, как мне показалось, не намерен показывать обыденные события. Видимо в них нет той сути и смысла, которые я смогла бы уловить. А значит я буду смотреть эту жизнь глазами Наоми. Чувствовать то, что испытывала она.

Голос опять меня обыграл. Наконец-то он выдал полноценный отрывок. Это семейный ужин. За столом мои родители, Барбара и я. Кажется, это мой день рождения. Лица мамы и папы отчетливо были видны. Я точная их копия. Они оба темноволосые, высокие и с мягкими чертами лица.