Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь надо подумать. Если Инстербург будет взят, вся прибалтийская группировка, и Лееб и Бока, попадёт в отчаянное положение. И даже если не возьмём, жэдэ-узел сотрём до основания бомбёжками.
— Саша! Шифрограмму Голубеву: «Если 36-ая кавдивизия возьмёт Инстербург, комдив получит Героя». Пусть так ему и передаст.
Сидевший за своим столиком адъютант вскакивает и убегает.
Стратегически всё равно, взять город или стереть его с лица земли. Только крестьянин во мне корчится от одной мысли, что пропадёт огромное количество трофеев. Перед этим надо было не забыть обрезать линии, ведущие на восток. Мы и не забыли. Немцам пора уже догадаться, что когда режем железнодорожные ветки, мы хотим хапнуть скопившиеся на узлах эшелоны. Сначала организуем пробку, а затем экспроприируем фашистских эксплуататоров. Надеюсь, не догадались. Всего-то разбомбить две ветки, на Тильзит и Каунас. Или на Тильзит не надо? Об этом раздумывал ещё пару дней назад.
Сейчас Копец исполняет мои планы. Тильзит уже отрезан, мост через Неман снесён тяжёлыми бомбами. Ветка на Шталлупенен и ветка от того Шталлупенена до Инстербурга — лёгкая мишень, учебное пособие для лётчиков-стажёров. Расчёт на то, чтобы эшелоны от Тильзита шли в Инстербург. Ветку Инстербург — Шталлупенен должны расхреначить сегодня.
Довольно легко всё идёт. Фон Бок выгреб все боевые соединения, и 10-ая армия давит подразделения второго эшелона, а то и вообще тыловые. Потрясён самонадеянностью и беспечностью фрицев.
Что у нас с Сувалками?
25 сентября, четверг, время 10:10.
Пять километров юго-западнее Сувалок, вдоль железной дороги.
Генерал-майор Голубев мрачно озирает поле боя. Радоваться нечему, общий счёт разбитой и сожженной техники пара десятков единиц. Из них дюжина танков. Пять тридцатьчетвёрок выглядят чуть лучше, только покойникам всё равно, разорвало ли его на части или лежит почти целенький и как живой. Что странно, особенно генералу жалко трофейные тройки и четвёрки. Хотя что тут странного, — раздумывает генерал, — тридцатьчетвёрки мы сами делаем, а Т-IV у немцев отбираем. У них труднее забрать, нежели получить разнарядку в ГКО. Хотя, как когда…
Как-то неожиданно, полтора часа назад разгорелся бой. Поначалу средней интенсивности. Только сейчас Голубев догадывается, что немцы его провели. Если коротко, то они обозначили слабую линию обороны невысокой плотности и с лёгкими пушечками. 37-миллиметровые полевые пушки Т-34 не берут, и генерал резонно решил, что танковая атака сомнёт фрицев, как газетный лист.
Но едва танки и броневики вышли на близкую дистанцию, их буквально расстреляли в упор из орудий крупного калибра.
— Почему мы их из гаубиц не раздолбали? — Голубев обращает вопрошающее лицо к Хацкилевичу (генерал-майор Михаил Георгиевич Хацкилевич, командир 6-го мехкорпуса).
— Потому что ближайшие две батареи они раздолбали, — мрачнеет комкор, — у них тут плотность артиллерии какая-то невероятная. Не меньше ста стволов.
— Подтягивай ещё батареи. Совмещай с фронтальным огнём, — предлагает командарм. Комкор озабоченно трёт лоб. Затем возражает.
— Их точно так же уничтожат. Зачем нам на грабли второй раз наступать?
Совещание в присутствии штабных корпуса резко сворачивает в другую сторону после вопроса начштаба 6-го корпуса полковника Коваля.
— Товарищи генералы, а почему мы воздушный КП не используем. Вроде в Белостоке стоит ТБ-7 с экипажем? Генерал Павлов очень любит им пользоваться.
— Их ещё учить надо… — бурчит Голубев и сам понимает, как он не прав. Комфронта постоянно всем талдычит, что непосредственные боевые действия это и есть обучение личного состава. «Чтобы научиться воевать, надо воевать и одновременно учиться воевать».
— По возможности и скрытно подтягивай артиллерию. Запроси авиацию, чтобы сняли немецкое наблюдение с неба. Пушки передвигай только тогда, когда небо будет чистым…
Комкор выслушивает указания с непроницаемым лицом. А Голубев никак не может избавиться от досадного ощущения, что его подчинённые знают лучше него, что и как делать. Вот и сейчас, такое ощущение, что говорит подчинённому абсолютно ему очевидное.
Свои речи, — вроде всё правильно сказал, — заканчивает неожиданным решением:
— Я в Белосток. Надо осваивать этот метод…
25 сентября, четверг, время 13:25.
Минск, штаб фронта. Генерал Павлов.
— Блядский высер, — самого слегка удивляет почти полное отсутствие экспрессии в таком брутальном высказывании.
Голубев всё-таки напоролся. Напоролся на боевые части в районе Сувалок. Изрядный для армии и еле заметный в глобальном масштабе кусочек Пруссии захватил с лёгкостью неимоверной. Что ему могли противопоставить тыловые, охранные части и лёгкие дивизии? Несгибаемый тевтонский дух? Т-34 плевать не хотели на этот дух, они только крупнокалиберной артиллерии прямой наводкой бояться. Что, нету? Тогда извините!
Мы сидим впятером. Уже наверху, не в подвале. Непосредственная опасность Минск миновала. Удаление немецких войск от города происходит как-то само собой, без особого давления. Как осьминог втягивает свои щупальца, вытянутые для захвата жертвы, после жёстоких укусов. Буднично и незаметно снята блокада с 603-го полка, который в своё время окружил Гудериан. Территория, занятая окружённой под Даугавпилсом группировки, тает, как сугроб под жарким солнцем. Понятное дело, что могут противопоставить три-четыре немецкие дивизии трём армиям? Опять-таки, только тевтонский дух, который ничего не значит без снарядов и прочих боеприпасов и при полном нашем, хоть и локальном, господстве в воздухе. Фон Бок вроде дёрнулся им помочь и тут же замер, как кот, застигнутый на воровстве хозяйской сметаны, когда 10-ая армия вдруг шевельнулась. Над ним самим угроза возникает нешуточная. И мы вовсе не дураки разменять сорок тысяч окружённых на четыреста тысяч. Примерно столько сейчас у Бока.
Мы сидим впятером. Кроме начштаба, Блохина (разведка) с нами Копец Иван Иваныч и главный бронетанкист полковник Иванин Иван Емельяныч. Обсуждаем положение, в которое попал Голубев.
— Массированную бомбёжку, — предлагает Копец, — кассетами с зажигательными бомбами.
— Во-первых, дожди всё чаще, — оглядываюсь непроизвольно на окно. Погода облачная, но такая: облака пыжатся всё небо закрыть, но пока силёнок не хватает.
— Таких пожаров, как летом, не будет. А во-вторых, зачем всё подряд жечь, нам самим там придётся как-то устраиваться. Пусть лучше 3-я армия их с другой стороны пощекочет. Можно попробовать в окружение взять. Немцы всегда так делают. Не могут в лоб, так окружают и берут тёпленькими.
Склоняемся над картой. Решить проблему можно. И не одним способом. Только не нравится мне, что приходится Голубева подстраховывать. Вон Анисимов, как действует? Только доклады от него получаю, что и как, и не просит ничего.
Вчерне план действий для 10-ой армии готов через полчаса.
— Иван Иваныч, ты организуешь жёсткую бомбёжку пешками и чайками. Семён Васильевич (Блохин), разузнай, кто это Голубеву по носу щёлкнул. Но без фанатизма. По большому счёту, нам на это насрать. Владимир Ефимович, согласуй сочинённый нами манёвр с ними.
