Почему комдива посадили? В июле 1937 года Берия — из Тбилиси — доложил Сталину, что раскрыл заговор в Закавказском военном округе и потому необходимо арестовать командование 47-й грузинской стрелковой дивизии. Командира 63-й Грузинской дивизии Федора Моисеевича Буачидзе, окончившего военную академию имени М.В. Фрунзе, Лаврентий Павлович сделал вождем грузинской националистической организации.

Бывший начальник тбилисской тюрьмы:

«Леткеман, работавший пчеловодом совхоза «Третий Интернационал», был арестован Гагрским отделом НКВД по обвинению во вредительской деятельности. Следствие по этому делу вел Рухадзе. Леткеман был подвергнут зверским избиениям, в результате которых стал давать нелепые показания, оговаривая десятки невиновных людей.

Леткеман показал, в частности, что он якобы был главным резидентом немецкой разведки и руководил обширной сетью агентуры не только на территории Грузии, но и в ряде других республик Советского Союза. На основании этих вымышленных показаний были произведены аресты названных им лиц, которые в свою очередь после применения пыток оговаривали других лиц, подвергавшихся также арестам. Всего по делу Леткемана было арестовано свыше 30 человек».

Причем заместитель начальника Гагрского городского отдела НКВД В.Н. Васильев отправил рапорт республиканскому наркому Сергею Гоглидзе, описав, как Рухадзе выбивает показания:

«Началось с выставления Леткемана с поднятыми вверх руками и с лишения пищи, питья и возможности оправляться — показания в этот период о вредительстве по пчеловодству.

Второй период — битье: Леткемана раздевали догола и были по несколько часов по чему попало. В это время показания о десятках шпионов, резидентов, подрезидентов и т. д. Веревочная петля одевалась на половые органы, потом эта петля сдавливалась. Били по голове, давили ноги каблуком сапога.

Словом, в кабинете днем и ночью стоял сплошной вой, крик и стоны. Если Леткеман показал, что им было завербовано, допустим, трое, то его били за то, что мало, если завербовано, допустим, тридцать, — за то, что много. На допросах Леткемана я убедился в том, что он абсолютно не понимал, что из себя представляет диверсионная агентура, массовое осведомление, агентура на консервации и т. д.»

Какой же была реакция?

Васильева исключили из партии. А Рухадзе, получая повышение за повышением, с гордостью писал в своей оперативной автобиографии:

«С 1935 по октябрь 1937 года работал в Гаграх в должности коменданта Гагрской особой погранкомендатуры, затем начальника Гагрского отдела НКВД ГССР.

Лично вскрыл немецкую резидентуру, возглавляемую пчеловодом Леткеманом Г., имевшим связь с немецкими колонистами в Ставропольском крае. По нашим ориентировкам там также была вскрыта и ликвидирована немецкая резидентура.

По делу Леткемана по Гаграм было выявлено и разоблачено 17 шпионов немецкой разведки. Все осуждены были к высшей мере наказания. Под моим непосредственным руководством (агентурные и следственные мероприятия) было разоблачено и арестовано до 700 человек врагов народа, изобличенных во вредительской, диверсионной и террористической деятельности. Большая часть была осуждена к ВМН. Остальные к разным срокам наказания».

В 1956 году настала очередь бывшего первого секретаря ЦК компартии Азербайджана Мир Джафара Багирова, под руководством которого Берия когда-то начинал в ЧК. Арест Лаврентия Павловича предопределил и падение Багирова. Его считали человеком Берии. А Берия и не отказывался:

— Да, это я предложил кандидатуру Багирова на пост секретаря ЦК компартии Азербайджана.

Чувствуя его поддержку, хозяин Азербайджана вел себя самоуверенно, не считался с московскими чиновниками. Они ждали повода рассчитаться со своевольным бакинцем. Ему припомнили, как на сообщение о приезде из Москвы заместителя союзного министра по фамилии Козлов он ернически бросил:

— А Баранов не приезжает?

Два десятилетия он оставался полным и единоличным хозяином Азербайджана. Никому из республиканских руководителей не удавалось так долго занимать свой пост. Если учесть страстное желание Сталина пересаживать кадры с места на место, политическое долголетие Багирова представляло собой уникальное явление.

14 сентября 1946 года по правительственной междугородней ВЧ-связи в Сочи, где отдыхал Сталин, передали записку члена политбюро Жданова:

«17 сентября исполняется 50 лет со дня рождения тов. Багирова. Посоветовавшись с тов. Берия, считаем, что следовало бы отметить 50-летие тов. Багирова, наградив его орденом Ленина. Просим вашего согласия».

На записке сохранилась помета: «Тов. Поскребышев просил передать, что вопрос о награждении тов. Багирова доложен тов. Сталину, и он не возражает против предложения тт. Жданова и Берия».

Его слово в республике было законом. Подражая Сталину, прохаживался по своему кабинету. Подчиненные его смертельно боялись. Некоторых чиновников арестовывали прямо в его кабинете. Неограниченная власть превратила его в самодура.

«Багиров — человек с тяжелым, нелюдимым взглядом, вкрадчиво-властным голосом, а по натуре уголовник, — вспоминал председатель Госплана СССР Николай Константинович Байбаков, который много лет работал в Азербайджане. — Скольких прекрасных людей погубил он, особенно среди работников нефтяной промышленности!»

Благодаря расположению Сталина и Берии ему многое прощалось. А ведь Азербайджан переживал бедственные времена. В секретной справке Комитета партийного контроля при ЦК говорилось:

«В 1951 году в связи с невыполнением плана по указанию Багирова в массовом порядке проводилось насильственное изъятие скота, находящегося в личной собственности колхозников, рабочих и служащих, путем обысков и задержания скота на дворах и пастбищах. Отобранный скот передавался колхозам и зачислялся в выполнение плана развития общественного животноводства. В настоящее время в Азербайджане 60 процентов дворов не имеет крупного рогатого скота.

При заготовке шерсти Багиров дал противозаконное указание брать шерсть из матрацев и подушек, принадлежавших колхозникам, рабочим и служащим, в связи с чем имелись многочисленные факты насильственного изъятия шерсти».

После смерти Сталина ко всеобщему удивлению Мир Джафара Багирова избрали кандидатом в члены президиума ЦК. Это был миг его триумфа. Инерция хорошего сталинского отношения к Багирову продолжала действовать и когда сам вождь уже лежал бездыханным. В Баку с гордостью отмечали, что впервые представитель Азербайджана вошел в состав высшего руководства страны.

Багиров сознавал, что высоким назначением обязан Берии. Но он совсем недолго наслаждался своим высоким положением — каких-нибудь четыре месяца. Низвержение с Олимпа произошло столь же стремительно, как и взлет. И тем, и другим он был обязан Берии. Для Багирова его арест был как гром среди ясного неба. Он находился в политической провинции, не распознал стремительного хода событий. Когда настала его очередь выступать на посвященном деле Берии пленуме ЦК, не нашел нужных слов и поставил крест на своей карьере.