Главным героем Анатолии был земляк Абаза Мехмед-паши, Абаз Хасан-паша, который стал активным диссидентом еще до того, как Кёпрюлю Мехмед-паша занял центральное место в формировании политики Османской империи. Являвшийся сторонником бывшего мятежника и великого визиря Ипшир Мустафа-паши, Абаз Хасан, как и многие анатолийские паши, не мог признать законность пребывания Кёпрюлю Мехмеда в должности великого визиря. Произведенная великим визирем чистка султанской кавалерии в Эдирне оказалась контрпродуктивной, так как многие из тех, кому удалось избежать его гнева, скрылись, несмотря на ужасную погоду, тогда как кавалеристы в провинциях, которые должны были откликнуться на призыв, не подчинились приказу и не прибыли к месту сбора. Вместо этого летом 1658 года около 30 000 человек собрались в районе расположенного в центральной Малой Азии города Конья. Среди них были губернаторы провинций Дамаск и Анадолу и еще пятнадцать бывших и действующих губернаторов провинций во главе с Абаз Хасан-пашой. Выражая недовольство тем, что им приказывают прибыть на военную службу, мятежники объявили: «Мы будем собираться [здесь] до тех пор, пока Кёпрюлю Мехмед-паша не будет смещен», и предложили на его место губернатора Дамаска Тайярзаде Ахмед-пашу, отец которого при Мураде IV в течение короткого времени занимал пост великого визиря, а брат был губернатором сирийской провинции Ракка. Султан приказал мятежникам немедленно прибыть на трансильванский фронт, но это не возымело действия, поскольку они по-прежнему опасались Кёпрюлю Мехмеда и отказывались воевать до тех пор, пока тот не будет снят со своей должности. В разгар лета 1658 года Кёпрюлю Мехмеду пришлось выступить из Эдирне в район боевых действий без большей части анатолийских войск. Зная о том, какие катастрофические последствия могли вызвать действия мятежников, султан счел целесообразным предложить им альтернативу службе под командованием великого визиря на балканском фронте, вместо которой приказал им оборонять рубежи в районе Багдада. Однако Абаз Хасан-паша пренебрег этим приказом и двинулся на запад, в направлении Бурсы. С целью придать мятежу видимость законности, его сторонникам было приказано во время марша не отнимать продовольствие и деньги у крестьян и отчитываться за все припасы, которые им удавалось собрать.

Известие о том, что мятежники приближаются к Бурсе, произвело впечатление на власти, которые осознали серьезность их намерений. Все еще была свежа память о других мятежах, таких как, например, восстание под предводительством Гюрджю Абдулнеби, которое произошло всего за несколько лет до этого. Защищать Бурсу султан приказал бывшему главному адмиралу Кенан-паше, который замещал Кёпрюлю Мехмеда, пока тот с армией вел боевые действия на Балканах. Послание Абазы Хасан-паши, которого доставивший его гонец называл «слугой султана», привело Мехмеда IV в ярость. Мемуарист султана, Абдурахман Абди-паша, следующим образом описывает его реакцию:

Из своего лагеря, расположенного в районе боевых действий, великий визирь направил ультиматум: если мятежники откажутся к нему присоединиться, он разберется с ними после того, как военная кампания будет закончена.

Восстание Абаз Хасан-паши немного отличалось от предшествующих ему восстаний анатолийских кавалеристов. Его предшественники выражали свое недовольство в традиционной форме, настаивая на своей верности султану и выражая свое презрение к его слугам, на которых они возлагали ответственность за все проблемы, с которыми сталкивалась империя. Несмотря на отказ Мехмеда IV признать его требования, Абаз Хасан не захотел стать частью истэблишмента. В его намерения входило создание своего собственного государства: «Отныне считайте нас непримиримым противником, таким, как шах Ирана. Они [султан] получат Румелию, а мы Анатолию». Столь радикальное заявление было тем более опасным по причине того, что оно было адресовано молодому и неопытному султану, причем в тот момент, когда его великий визирь и большинство верных войск находились далеко от столицы.

Абаз Хасан-паша и его люди закрепились неподалеку от Бурсы. Как глава альтернативного правительства, он установил нечто похожее на провинциальную администрацию, назначив своих соратников на посты тех губернаторов, которые принимали участие в кампании под предводительством Кёпрюлю Мехмеда, и, под предлогом снабжения армии, забирал у местных жителей продовольствие. По требованию Кенан-паши жители города Бурса собрали оружие и продовольствие, но, поддерживая контакты с Абаз Хасан-пашой, они снабжали и его войска. Это еще больше разгневало султана Мехмеда, который искал правовые основания для того, чтобы считать хуже неверных тех, что отказался воевать против немусульман и поддержал мятеж. Когда церковники отказались дать фетву, султан решил обойтись без нее и объявил общий призыв взяться за оружие и покончить с мятежниками. Губернатору Диярбакыра, Муртеза-паше, было приказано взять на себя командование силами по подавлению мятежа, состоявших из тех, на чью лояльность все еще можно было рассчитывать. Это были войска восточных провинций: Диярбакыра, Эрзурума, Алеппо и Ичила (включавшего в себя Киликию и Кипр), а также вождей курдских племен. Указы правительства убеждали население Малой Азии в том, что порядок будет восстановлен. Кроме того, теперь в присутствии султана запрещалось критиковать великого визиря. Способность правительства оказывать сопротивление мятежникам уменьшилась, когда Кенан-пашу убедили принять вызов, брошенный Абаз Хасаном — войска, направленные из Стамбула на защиту прибрежного городка Гемлик, расположенного на дороге в Бурсу, сумели уничтожить некоторое число людей Абаз Хасана, когда они подошли к Муданье, но чтобы отомстить за эти потери, тот направил туда дополнительные войска. Поэтому верным правительству силам пришлось отступить и, переправившись через Мраморное море, отойти к Стамбулу. Чтобы защитить столицу, они закрепились в Усюодаре и установили там пушки, как это было девять лет тому назад, во время мятежа Гюрджю Абдулнеби.

Все ожидали появления армии мятежников, и в регионе царила суматоха. Люди превращали свои дома в крепости, а те, кто жил на побережье Мраморного моря, отсылали свое движимое имущество на хранение в Стамбул и заблаговременно собирали урожай в своих садах и огородах. Участились грабежи, и повсюду распространялись слухи. Ненависть к Кёпрюлю Мехмед-паше становилась все более очевидной и охватывала все больше и больше людей. По мнению Мустафы Наима, большинство людей надеялись на то, что победу одержит Абаз Хасан-паша, в особенности на это надеялись проповедники, которые после высылки на Кипр их лидера Юстювани Мехмеда-эфенди только укрепились в своей непримиримой позиции по отношению к Кёпрюлю Мехмеду. Некоторые из них открыто утверждали, что Абаз Хасан является «восстановителем веры одиннадцатого столетия [по исламскому календарю]», мессианской фигурой, которая пришла, чтобы возродить основы религии в ее пророческой традиции.