Султан распорядился, чтобы Кёпрюлю Мехмед немедленно вернулся из Трансильвании. Абдурахман Абди-паша, который, вероятно, был на стороне своего владыки, отмечает, что Мехмед, его мать и их окружение прибыли в Эдирне еще до начала военной кампании, и именно в Эдирне 15 октября 1658 года, то есть через три дня после своего прибытия в Стамбул, приехал Кёпрюлю Мехмед, чтобы там встретиться с ними, шейх-уль-исламом и высшими военачальниками. После этого все они отправились в Стамбул, где султан выплатил просроченные жалованья тем из своих элитных войск, которые сохранили ему верность. Для этой цели они собрались на лугу Кажитане за пределами города, в глубине бухты Золотой Рог. Там было решено и выявить мятежников: имя каждого солдата султанских полков, который в течение пяти дней не явился, чтобы получить свои деньги, вычеркивалось из списков. Казалось, что правительство возвращает себе инициативу.

В течение двух месяцев армия мятежников и правительственные силы сталкивались друг с другом в окрестностях города Кютахья, в западной части центральной Малой Азии: мятежники были разбиты и понесли большие потери, а успешная атака на Изник, откуда были выбиты правительственные войска, не смогла вернуть мятежникам надежду на то, что они одержат победу. Когда о выдаче жалований узнали те сторонники Абаза Хасана, которые пришли к нему из султанских полков, многие из них отправились в Стамбул, в надежде на то, что их восстановят в армии. Однако имена приблизительно семи тысяч кавалеристов элитных полков, отказавшихся принять участие в боевых действиях в Трансильвании, были вычеркнуты из списков, и Кёпрюлю Мехмед-паша приказал казнить любого из них в случае задержания. За несколько дней в Анатолии убили тысячу человек, а в Стамбуле убили тех, кто прибыл на сбор слишком поздно. Но Кёпрюлю Мехмед все еще не был уверен в победе и направил пять тысяч янычар на защиту Измита. Продолжавшиеся массовые убийства кавалеристов начинали раздражать янычар, которые уже подумывали о бунте, и если до сих пор все они как один оказывали поддержку правительству, то только по причине страха. Теперь же, заявляя, что они не готовы принимать участие в убийстве братьев-мусульман, янычары назвали великого визиря своим врагом и предлагали передать его в руки Абаза Хасана. Эта угроза была настолько серьезной, что Кёпрюлю Мехмед отказался от личного участия в кампании против мятежников, и командование было передано Муртеза-паше. Но скоро Кёпрюлю Мехмеду пришлось усомниться в мудрости своего решения. Это случилось, когда сначала Муртеза-паше не удалось навязать противнику сражение, хотя в центральной Малой Азии сложились для него благоприятные условия, а затем он был наголову разбит Абаз Хасаном, причем потери обеих сторон достигли восьми тысяч человек.

Настала зима, и в лагеря правительственных войск и мятежников стали просачиваться шпионы. Пока Кёпрюлю Мехмед-паша рассматривал возможность проведения тайных переговоров с мятежниками, положение Абаз Хасан-паши ухудшалось. Двигаясь в юго-восточном направлении, он обнаружил, что по причине снежной зимы и враждебности лояльного правительству местного населения ему будет трудно осуществлять снабжение своей армии, если она станет зимовать в Газиантепе (Аинтабе). Поэтому он решил идти в Сирию. Но не успел он уйти слишком далеко, как попал в засаду у Бирекика, на Евфрате, и потерял более тысячи человек. Из своих зимних квартир в Алеппо Муртеза-паша направлял переодетых агентов в лагерь Абаза Хасана, чтобы, обещая прощение султана, попытаться убедить мятежников покинуть своего вожака. Когда Абаз Хасан об этом услышал, он стал убеждать своих дрогнувших солдат в том, что он отстаивает их интересы, но он не смог убедить людей, страдавших от голода. Видя, что ряды его сторонников тают, Абаз Хасан принял предложение, сделанное высокопоставленным церковником из Газиантепа, который был готов ходатайствовать за него перед султаном. Муртеза-паша отдал одного человека в качестве заложника, чтобы доказать искренность этого предложения, а Абаз Хасан и его оставшиеся сторонники, среди которых все еще было много офицеров высокого ранга, принял приглашение остановиться в Алеппо, пока не будет объявлено их помилование. Муртеза-паша поклялся, что не причинит им никакого вреда.

Во время своего пребывания в Алеппо они встретили весьма дружелюбный прием. Абаз Хасан-паша поселился в особняке Муртеза-паши, а его 31 соратник и их слуги разместились в других домах. Но из Стамбула не приходил ответ на их прошение, и длительное пребывание мятежников в Алеппо уже начинало беспокоить Муртеза-пашу. В конце концов он дал указание, чтобы в ночь на 24 февраля 1659 года, после выстрела пушки крепости Алеппо, всех мятежников убили те люди, в домах которых они остановились. В тот вечер Абаз Хасан-паша, Тайярзаде Ахмед-паша, Кенан-паша и некоторые другие ужинали с Муртеза-пашой. Дружески беседуя, они ели и пили и были согласны забыть о прежних раздорах — так описывает эту сцену Наима. Но когда они направились в ванную комнату особняка Муртеза-паши, чтобы совершить там ритуальное омовение перед вечерней молитвой, на них набросились двадцать или тридцать кровожадных «дьяволоподобных убийц», которые всех и зарезали. Известие об этом жестоком убийстве было немедленно передано губернатору крепости, который произвел выстрел из пушки, чтобы сигнализировать о том, что настало время резать и менее именитых мятежников. Их головы набили соломой и отправили в Стамбул, чтобы там выставить их напоказ. Их тела были вывешены на городских воротах Алеппо.

Нет ни одного прямого свидетельства того, что Кёпрюлю Мехмед-паша был сторонником тех методов, с помощью которых было покончено с восстанием Абаз Хасан-паши, но конечный результат несомненно его устраивал. И этот конечный результат оказался таковым, что он разубедил большинство других недовольных слуг Османской империи следовать данному примеру, хотя помощник губернатора Анталии Кёр («Слепой») Мустафа-паша воспользовался в своих целях беспорядками, спровоцированными восстанием Абаз Хасан-паши, и поднял мятеж в своей провинции. Но он встретил серьезный отпор со стороны правительства, которое действовало против мятежников и на море и на суше. Вскоре, неблагоразумно поверивший обещанию о помиловании, Кёр Мустафа был казнен, как и другие возмутители спокойствия в Дамаске и Каире, посмевшие бросить вызов Кёпрюлю Мехмеду.

Великий визирь решил не оставлять никаких шансов. Как только восстание в Анатолии было подавлено, он направил своего уполномоченного в Стамбуле, Исмаил-пашу (который сменил на этой должности Кенан-пашу), в восточные пограничные области, поручив ему разыскать там тех, кого можно было считать угрозой государственному порядку. Никто не обладал неприкосновенностью, ни губернатор провинции, ни янычар, ни кавалерист, ни судья, ни духовный лидер. Согласно полученной фетве, наказанием была определена смерть. Будучи одним из проявлений попытки Кёпрюлю Мехмеда навязать истэблишменту единую цель, инспекционная группа Исмаил-паши состояла как из высокопоставленных военных, так и из духовных правоведов. А для того, чтобы у народа сложилось впечатление, что султан и его посланники полностью контролируют ситуацию, они передвигались по Малой Азии с большой помпой. Одной из поставленных перед ними задач была проверка подлинного статуса тех, кто называл себя военным, для того, чтобы выяснить, не являются ли они крестьянами, которые с помощью вербовки на военную службу пытались уклониться от уплаты налогов. Доведение до максимума государственных доходов, поступавших от сбора налогов, являлось постоянной заботой любого правительства Османской империи, а поддержание баланса между этой необходимостью и потребностью государства в войсках требовало компромисса. Группа Исмаил-паши обнаружила 80 000 ружей, незаконно находившихся в руках крестьян. Изъяв эти ружья, она передала их в государственный арсенал. Некоторые из тех дервишей Мевлеви, которых задержали в Конье, были освобождены, после того как они подтвердили свои личности. Но четверо из них, те, которые носили одежды дервишей, но в ходе более тщательной проверки были разоблачены как сторонники Абаз Хасан-паши, понесли соответствующее наказание.