городе, потому Ира правильно поняла, что не подробности сейчас интересуют хозяйку. Могла ли она в этот момент позволить себе ответить? Вообще: обязана. Откровенность за откровенность. Цыран открыла ей далеко не безобидную тайну и заслуживает ответной любезности.

— Не зло. Я обязан жизнь и свобода дайна-ви написать эта бумага. Я не злиться. Мне плохо знать, вы и дайна-ви быть война и драка. На Болото хороший дайна-ви есть. Говорить можно. Они не есть страшный и злой. Они… другой. Жить Болото страшно очень быть. Они учиться. Жить болото — другой правила. Жизнь другой.

Хозяйка отвела взгляд в сторону.

— Спасибо за честность, Ирина. Но мой тебе совет: береги эту тайну так, как я берегу свои знания. Есть слова, которые лучше держать при себе.

Ира кивнула и бережно приняла протянутые бумаги.

— Цыран, что писать эти бумага? Я не уметь читать вы язык.

Женщина ткнула пальцем сначала в одну, потом во вторую:

— Это охранная грамота, приказывающая ловцам не отбирать у тебя свободу и помочь в продвижении к границе. А это письмо с просьбой о помощи для любого встречного.

Оказать помощь. Проводить. Тепло разлилось в груди. Всё предусмотрел. Пытался помочь даже там, куда не мог дотянуться собственными руками.

Внезапно до неё дошла ещё одна мысль, и она подозрительно уставилась на женщину.

— Цыран читать много язык? — ну а как ещё объяснить, что грамота дайна-ви для неё тайны не представляет?

— Пять, — спокойно ответила Цыран.

В этот миг Ира ощутила себя как человек, считающий, что почти собрал головоломку и вдруг обнаружил, что у задачи есть ещё одна переменная. Мир в очередной раз развернулся к ней неожиданной стороной. Пять языков?! Её хватило только на восклицание:

— Как быть это?!

— Мать учила. Кое-что пришлось самой.

Ира провела рукой по голове в растерянности. Даже не самоучка. Мать. Интересно, а тётя Кесса в курсе? Как много тайн скрыто за дверьми здешних домов? Одна ли Цыран такая золотая жила или каждая женская половина содержит в себе такие шкафы со скелетами? Как много актёрского мастерства вложено в поддержание легенды об абсолютном подчинении мужчинам? Или ей повезло наткнуться на исключение из правила? Спросить бы, но это не того уровня секрет, который выдадут чужачке. Цыран открылась перед ней, просто зная, что ей тоже есть что скрывать. И чтобы получить ответы на собственные вопросы.

Интересно! Очень! Но к сожалению, она не задержится в Рахидэтели настолько продолжительное время, чтобы изучить все тонкости и традиции.

— Цыран, я… хотеть сказать ты спасибо. Ты и Кесса много делать для я. Пустить дом, спасать от Шукар. Помогать, учить… Много. Я знать, я не всегда быть хороший ученик. И много не знать, как знать вы и даже девочки знать. Спасибо. Спасибо вы, Кесса и все ваши дом.

Цыран улыбнулась и махнула рукой.

— На то мы и женщины, чтобы быть милосердными, как велит нам Великая Мать. Признаюсь, хлопот ты доставила немало, многие события я предпочла бы не переживать по второму разу, но… я не жалею, что укрыла тебя Покровом зимы. Ты хороший человек, хоть и не обладаешь приличествующей девушке сдержанностью. Прошу, сделай милость, когда уедешь, постарайся больше не попадать в неприятности. Не хотелось бы узнать, что мы всей женской половиной хлопотали зря, — подмигнула ей хозяйка и уже собралась уходить, когда Ира остановила её.

Она метнулась к одному из своих дорожных сундуков и, стараясь не разворошить наведённый служанками порядок, вытащила наружу шкурку зверя, которого убила первым этой зимой.

— Цыран. Всё я есть дать Дэкин и ты и Кесса. Мало есть мои вещи. И мой вещи не быть нужны женщина Рахидэтель. Эта зверь я охотится. Мой первый охота. Идти лес зима. Дэкин говорить — это быть не часто видеть зверь. Я дарить это ты. Ты много уметь шить. Я думать, ты уметь делать красивый вещь. Спасибо моё для ты. Очень спасибо, — и она сочла уместным поклониться женщине, которой была стольким обязана.

Цыран приняла подарок, сохраняя абсолютную серьёзность. Она понимала, что именно значит для Иры эта шкурка, которых на самом деле у неё, жены состоятельного заводчика архи, их не одна и не пять.

Они тепло переглянулись, и Цыран двинулась к выходу. Уже у порога вспомнила, что официальная причина её визита — сказать, что завтра Дэкин хотел бы отвести Иру на пастбище, о чём она и сообщила, уже закрывая за собой дверь.

Настал день отъезда. Ира проснулась задолго до восхода Лару, зная, что ещё предстоит сделать несколько дел. В доме было тихо, все её вещи ещё вчера отнесли и уложили в походные телеги. Она умылась, оделась и взяла с прикроватного столика кинжал. Сколько раз он выручал её в пути! Она приложила рукоятку ко лбу и прикрыла глаза. Нет, конечно, этому действию не придавалось того же смысла, что вкладывали рыцари, когда целовали рукояти своих мечей, в которых были спрятаны святыни. Но для неё этот нож был не менее свят и дорог. Рядом с ним она чувствовала душевный покой и безопасность. Повесила его на пояс, а изрядно потяжелевший рюкзак — на плечи, не забыла присесть на дорожку и вышла на улицу, с порога окунувшись в прохладу утра и влажность росы. Вдохнув полной грудью, не торопясь, двинулась к пастбищу, с теплом вспоминая последние дни.

Она была откровенно шокирована, когда, придя по зову Дэкина, узнала, что тот собрался подарить ей Смагу! Он отдавал ей архи с пожеланием передать в хорошие руки перед отправкой домой. Она была счастлива и растрогана одновременно, утыкаясь в тёплую морду, с которой морально готовилась навеки прощаться. Хозяин аккуратно намекнул ей, что совсем не против, если она на своём пути будет всем рассказывать, откуда взялся объезженный рыжий архи. Ира рассмеялась. Всё-таки бизнесмены во все века остаются бизнесменами. Вряд ли можно придумать лучшую рекламную акцию. Птичка, подразнив её за излишние сюси-пуси, грубо, не изменяя своей манере, рассказал, что «пока некоторые распевали песни на приёмах», он тут делом занимался и заездил Смагу под седло, и вообще-то, «некоторым не мешает получить несколько уроков управления, а не праздно шататься по городу». Ире оставалось только взять под козырёк и приступить к учёбе.

Сейчас её сумку утяжелял ещё один подарок её лесного друга — мешок с приличным количеством мелкой монеты. Он отвёл её в своё убежище, едва они остались наедине, и, открыв приваленный брёвнами подпол, достал оттуда свои запасы, отсыпав добрую половину. На резкие попытки Иры отказаться от