ней с Болота. То, что помогло выжить тогда и с чем она ни за что не расстанется сейчас. Даже снегоступы, которые летом были не нужны, она отказалась убирать в сундук.

Ещё в эту сумку лёг неожиданный подарок, полученный ею от тану. Один из его солдат доставил ей небольшую, но увесистую шкатулку, в которой лежало некоторое количество полных склянок с этикетками на непонятном языке, рулончиками скатанное полотно, маленькие ножницы, ножик, больше похожий на скальпель. Короткий диалог с посыльным помог прояснить, что перед нею аптечка, но вот в содержимом он не разбирался, считая эти знания уделом специально обученных лекарей. Ладно, это терпит. Можно и по пути разобраться.

На всей верхней одежде Ира нашила по внутреннему карману. Это были «домики», отведённые для её нового питомца. Она приняла такое решение на эмоциях, познакомившись со зверьком поближе.

Вернувшись от певца, она первым делом накормила раковину и долго сидела, разглядывая её. Впервые видела такое отсутствие симметрии. Раковина постепенно согрелась от тепла ладоней и внезапно раскрылась. Брошенного внутрь кусочка фруктов уже не было и в помине.

— Что? Ещё кушать хочешь?

Вместо ответа, звук «Гроздьев рябины»[49] заполнил комнату.

Незнакомые инструменты. Иное видение песни. Кажется, есть такое слово умное — аранжировка. Но узнаваемо. Как же узнаваемо! Как же до боли знакомо! Песня из плей-листа родителей. Так больно, что нет сил бороться.

Ира медленно положила поющую раковину на прикроватный столик и упала на постель, сжав зубы. Бесполезно. Струны рвались одна за одной, слёзы лились не переставая, вымывая страхи и напряжение последних дней. Она и не представляла, какой ком у неё вырос внутри души. Музыка шла по кругу, пока её сознание полностью не очистилось. Пришло понимание, как глубоко она старалась погрузиться в чужие проблемы, лишь бы только не скучать, не срываться в тоску. Как страшно было думать, что ничего не выйдет из её затеи.

Отплакав своё и почувствовав прилив спокойствия, задумалась. Что изменилось? Ничего. Покровители, чьё заступничество может оказаться недолгим. Новые друзья, к которым можно вернуться, чтобы начать всё сначала, если попытка не удастся. И надежда. Это то, что есть наверняка. Материальные блага она уже давно считала крайне непостоянной вещью. Сегодня есть, а завтра растащили, как её припасы во время зимнего похода, или отобрали, как одежду, когда попала в плен к дайна-ви. Беречь надо, безусловно, но стоит считать, только пока можешь дотянуться рукой. Ничего не поменялось. Только комка тревоги в груди больше не было. Как там говорил виконт: «Иногда они поют не то, что мы хотим, а что нам надо»?

Поводив лицом по подушке, Ира протянула руку и взяла раковину, положив рядом с собой на одеяло.

— Спасибо, малыш.

Пошарила по прикроватному столику, взяв с тарелки очередной кусочек фрукта, и медленно опустила на сочащееся слизью тельце. Раковина закрываться не спешила. Нежно проведя пальцем по краю, Ира сказала:

— Ты замечательный. И как только виконт согласился тебя отдать? Знаешь что! Я назову тебя Куплетиком! Нравится тебе? И ещё мы с тобой не будем путешествовать в коробке. Там темно, неприятно и наверняка больно бьётся при тряске. Хотя откуда я могу знать, что нравится моллюскам? Но мне бы не понравилось. Мы что-нибудь обязательно придумаем! Что скажешь, Куплетик?

Раковина медленно закрылась, и когда Ира взяла её в руки, то показалось, что она стала теплее, чем раньше.

Как-то после обеда Иру окликнул Дэкин, сообщив, что её хочет видеть король. Она почувствовала подъём сил. Наконец-то! Началось движение, и скоро уже они отправятся в путь! Скорее бы!

Встреча была назначена в одной из дальних комнат, где она с удивлением обнаружила не только короля, но и тану, его двоюродного брата, барона Бирета и Мерини. Передёрнув плечами от неожиданности, она поздоровалась и встала в стороне, ожидая начала разговора. Стоять в полной тишине под пристальными взглядами было неприятно.

— Ирина, мы выдвигаемся через пять дней, на восходе Лару, — сказал король.

— Спасибо, ваше величество. Я быть готова.

— Хорошо. Ирина, у нас есть к вам дело, которое необходимо обсудить до отъезда.

— Я слушать.

— Я не знаю, насколько вы у себя на родине чтите богов, но мы к слову Сестёр прислушиваемся всегда. Вам известно, что на приёме в ратуше Голосом Илаэры, которая вам хорошо знакома, было получено божественное послание?

— Да. Я слышать. Женщины дома говорить. Но я не знать, что есть быть письмо богиня.

— Оно касается вас. Сёстры хотят видеть вас в Каро-Эль-Тане. Хотят, чтобы мы доставили вас туда без промедления.

«Это хорошо», — подумала Ира, чувствуя, как по затылку проскакали мурашки. Местные божества знают о её существовании? И требуют на ковёр? А зачем? Что могло понадобиться могущественным созданиям от случайного прохожего? Помочь? Или выкинуть иноверца подальше от подвластной территории?

— Не бойтесь! — сказал король, моментально уловив перемену в её настроении. — Сёстры милостивы. К тому же нам велено передать, что вы поедете не просто как гость, в обозе. Для вас есть работа.

— Я не бояться дела делать, — сказала Ира, вообразив, как готовит походную кашу на всю ораву, стирает рубахи и чистит котлы. Ну а какую ещё работу она может выполнять в походе? Ей хотят намекнуть, что бесплатное место в отряде надо заслужить? Не вопрос. Понимаем. Отработаем, будьте уверены.

— Я не такого рода труд имел в виду, о котором вы, скорее всего, подумали. Вам оказана честь самой Великой Матерью быть судьёй каравана. Вершить судьбы и для амелуту, и для эйуна.

Ира поначалу решила, что ей не хватило словарного запаса, чтобы понять сказанное. Судья? Нет, скорее всего, действительно поняла неверно.

— Я плохо знать вы язык… И я думать, понять неправильно ваше слово. Вы мочь повторять?

— Вы всё поняли правильно. Судья. Как Мерини.

Она сделала шаг назад.

— Я не мочь! Не знать ваши правила все и… я не мочь делать смерть люди и эйуна, если ваши правила говорить это! — она не смогла унять дрожи. Стоять и спокойно смотреть на исполнение приговора, самой отправлять кого-то на смерть или истязания? Увольте! Лучше пешком в Каро-Эль-Тан, где бы он ни находился, чем такое! Она уже насмотрелась на казни. Ещё не хватало принимать в этом участие!

— Ирина, послушай, — подошла к ней Мерини, — для нас слово Сестёр не поддаётся обсуждению. Тебе придётся выполнять эту роль. И если твоё чутьё призывает к милосердию, то следуй зову сердца. Мы не знаем, почему именно ты. Но возможно, именно потому, что поступаешь иначе. Если бы требовалось строго следовать