с отдаленных мест. В объектив попало размытое пятно, похожее на облачко пыли, в паре миль от дома. Неужели солдаты нашли что-то еще, чтобы сжечь? Уилл навел резкость. Нет. Это не дым, а фигуры, движущиеся. Теперь они не казались расплывчатыми. Пешие. Несколько человек верхом. Картинка слегка дрожала в жарком мареве утра. Солдаты возвращаются? И снова нет – эти люди следуют не в воинском порядке, а рассыпались широко по равнине. И те, которые пешие, бежали. Тянущиеся за ними полоски пыли походили на фитили, по которым огонь подбирался прямо к Хедли.

Уилл сложил трубу, выскочил из комнаты, побежал вниз по лестнице.

– Джон! – кричал он голосом, странным для него самого после стольких дней молчания. – Джон! Кто-нибудь!

Он открыл парадную дверь и промчался через двор к воротам. Не было видно ни души, весь город казался покинутым.

Уилл ринулся по направлению к центру – мимо пустых домов к лужайке и дому собраний. На пороге он остановился. До него донесся голос Рассела, произносящего проповедь. Гофф замялся. Впрочем, какая сейчас разница, если его увидят? Он распахнул дверь и зашагал по проходу. Две с лишним сотни изумленных лиц обратились в его сторону. Рассел стоял за кафедрой. Уилл поднялся по ступенькам и встал рядом с ним. Впервые за долгие годы он стоял, обратившись к пастве. Так много людей. Он замахал руками:

– Нападение! Индейцы идут! К оружию! Бейте в колокол!

На миг все замерли, потом стали перешептываться друг с другом. Да и как могло быть иначе, подумалось ему. Ну и зрелище, должно быть, представляет он в их глазах: чужак, старый, седой, заросший, с дикими глазами, с лицом бледным, как пепел, после долгих лет затворничества и последних дней в подземелье, размахивающий пистолетом и облаченный в потертую куртку кромвелевских времен? Сумасшедший.

Рассел потрясенно поглядел на него:

– Вы уверены?

– Я видел, как они идут через равнину. Где солдаты?

– Ушли в Дирфилд – его сожгли. Там бой.

– Ради Бога, Джон! Нам нужно спешить. Индейцы здесь и намереваются ударить!

Рассел посмотрел ему в глаза, пытаясь понять, вполне ли Уилл в здравом уме, потом повернулся к пастве.

– Он говорит правду! – крикнул Джон, перекрывая ропот. – Бейте в колокол! Заприте дверь!

Резкое оживление. Грохот отодвигаемых скамей. Стук извлекаемых из-под них мушкетов. Крики тревоги. Призывы к Господу. Колокольный звон.

Уилл спрыгнул с возвышения и стал пробираться обратно к дверям. По пути он оглядывал окна. Слишком много. Слишком большие. Причем в здании, целиком сложенном из бревен. Огонь – излюбленное оружие туземцев. Они выкурят их. На их месте он именно так бы и поступил – и поступал бесчисленное количество раз во время войны.

– Откройте дверь, – сказал он. Ее только что заперли. Уилл замолотил по створкам рукояткой пистолета. – Открывайте!

Кто-то достал ключ.

Полковник вышел наружу, почти готовый обнаружить там врага, но луг был пуст. Совсем неподалеку, ярдах в пятидесяти, на северной стороне луга стоял дом.

– Туда! – Уилл махнул рукой. – Все, у кого есть мушкеты, за мной.

Он сделал несколько шагов, потом остановился. Никто не тронулся с места. В дверях показался Рассел.

– Он знает свое дело, – сказал преподобный. – Делайте, как он говорит.

– Принесите воды, чтобы тушить пожары, – бросил Уилл через плечо. – Потом заприте дверь и оставайтесь внутри.

Гофф возглавил отряд из примерно сорока мушкетеров – некоторые были такими старыми, что едва поспевали за ним, другие совсем еще мальчишками – и повел через луг во двор дома.

– Занимайте позиции у окон. Но не открывайте их. Держитесь тихо, чтобы ни звука и не на виду. Никто не стреляет, пока я не отдам приказ. Потом выбрали цель, приложились, выстрелили. Понятно?

– Да! – ответил хор голосов.

Теперь они подчинялись ему беспрекословно – он был единственным из них, кто, похоже, знал, как действовать. Ей-богу, из этих людей еще можно сделать солдат.

Отряд рассредоточился по дому. Два этажа. Уилл переходил от окна к окну. Шесть смотрят на церковь. По четыре человека на каждое, остальных распределить между окнами, выходящими на восток и на запад. Гофф спустился вниз и встал у двери. Прости, Господи, но он много лет не чувствовал себя таким живым. Горожанки выстроились в цепочку от колодца и передавали ведра с водой. Если не поостерегутся, их могут застать на открытом месте. Уилл поднес ко рту сложенные рупором ладони и крикнул: «Хватит!» И махнул, чтобы уходили. Цепочка распалась, женщины поспешили в дом собраний. Дверь закрылась. И как раз вовремя, потому как спустя едва минуту Уилл заметил первого из нападающих, который осторожно выбрался на луг, держа мушкет поперек обнаженной груди.

Уилл вошел в дом, запер дверь и взбежал наверх.

Взведя курки пистолетов, он расположился позади людей у одного из окон и стал наблюдать. Нападающих человек тридцать, возможно больше, вооружены мушкетами и луками, некоторые на лошадях. Молодые мужчины, мускулистые, полуголые, они направлялись прямо к дому собраний. Всадники заглядывали в окна. Двое из пеших подергали дверь. Внезапно индейцы разразились воплями. Никакого плана атаки, никакой тактики, ни малейшего страха – только ярость и возбуждение. Громыхнули несколько выстрелов. Зазвенело стекло. Затем направленная твердой рукой горящая стрела просвистела над лужайкой и влетела в открытое окно. Воины стояли и наблюдали, что будет, подбадривая себя кличами. Выпустили еще одну огненную стрелу. Она попала в брус прямо под кровлей и засела в нем, полыхая.

Уилл навел один из пистолетов, хотя на такой дистанции он был бесполезен.

– Пли!

Дом наполнился грохотом и дымом. От резкого запаха серы заслезились глаза. Когда Уилл посмотрел снова, луг напоминал бойню: боевой отряд индейцев рассеялся, на земле валялись тела, испуганно метались лошади без всадников. Нога у одного застряла, и лошадь тащила его по траве. Уцелевшие вертели головами, пытаясь понять, откуда прилетели пули. Один выпалил из мушкета по дому.

– Заряжай!

Полминуты, чтобы перезарядить ружье с кремневым замком: насыпать пороху на полку, забить в ствол заряд и сверху пулю. Затем снова прицел. Тем временем индейцы бегом бросились к дому.

– Пли!

Выстрелив из пистолета Неда, Уилл увидел, как противник упал, и выхватил меч.

– В атаку!

Он был первым, кто сбежал по ступенькам. Колонисты повалили из дома. Тела на траве. Некоторые еще живые. Остальные нападающие побежали. Все очень молодые. Уилл погнался за одним. Раненый индеец припадал на ногу, как хромая птица. Полковник настиг его на краю луга и рубанул по шее. Тот рухнул с криком боли. За спиной Уилл слышал выстрелы и истошные вопли – это праведные обитатели Хедли приканчивали раненых.