class="p1">«Бог предал их, как колосья, под наши мечи… Воздайте славу, всю славу Богу». Так говорил Кромвель.

Он встал над индейцем, схватил рукоять меча обеими руками, поднял и со всей силой вонзил клинок в мускулистую спину жертвы. Потом высвободил его и обтер кровь о траву. Затем пошел обратно в дом Расселов, поднялся в коридор, спустился в тайник, вернул на место доски, сел, сгорбившись, на матрас. Он сидел в темноте, обхватив руками ноги, поджав колени и крепко зажав между ними голову. И дрожал от холода, вопреки летнему зною.

Прошли часы. Крики. Гомон, производимый людьми, которые говорят все разом, – толпа, судя по звукам, заполонила гостиную и двор. Уилл поднял голову и прислушался. Различил густой голос Рассела, успокаивающий, уговаривающий и, наконец, приказывающий. Затем стукнула дверь. Кто-то тяжело поднялся по лестнице и прошел над ним. Доски поднялись. Сноп света. Появилась голова Рассела.

– Уилл?

Ситуация, как ее изложил Рассел, обстояла следующим образом. Двенадцать индейцев были мертвы. Трое англичан ранены. Ни один из раненых туземцев не выжил. Уцелевшие сбежали. Пожар на крыше дома собраний погасили. На окраине Большого луга выкопали братскую могилу.

– Они все были очень молодые. Не уверен, что старшие в племени вообще знали, что они затеяли. Похоже, главная драка разворачивается на севере, близ Дирфилда.

– Так, выходит, мы перебили мальчишек?

– Кровожадных юнцов, – поправил Рассел. – Они бы нас убили, если бы смогли. Вы спасли город. Люди называют вас ангелом, посланным с небес. Ищут вас. Хотят знать, кто вы такой.

Ангел!

– Мне пришлось показаться, Джон. Выбора не было.

– Да, и хвала Господу, что вы так поступили. Но понимаете, в чем дело? Покуда я услал их прочь, но они только об этом и говорят. И обязательно вернутся.

– Значит, мне нужно уходить.

– Да. – Рассел вздохнул. – Боюсь, вам придется. И скоро, пока гарнизон не вернулся из Дирфилда. Я подыскал для вас место в Хартфорде. Там обитает добрый пуританин по имени капитан Булл, лет семидесяти, старый моряк. Они с женой живут одни и будут рады приютить вас.

– Отлично. Уйду ночью.

– Нет-нет! Такая спешка не требуется! Останьтесь и поужинайте хотя бы. Завтра я найду человека, который вас проводит.

– Мне не нужен проводник. Вы сказали, что сражения идут на севере. Так вот, Хартфорд в противоположной стороне, и мне не составит труда найти его – необходимо просто идти вдоль реки на юг. – Уилл улыбнулся и похлопал Рассела по плечу. – Видите, как хорошо я изучил здешние края, после того как столько лет тут прожил? К утру я проделаю половину расстояния. А вот лошадь я бы взял.

– Разумеется.

– Я за нее заплачу.

– Да как вы можете такое говорить? – Рассел оскорбился.

– Я бы предпочел расстаться, уладив все дела между нами. Вы столько сделали за одиннадцать минувших лет. – Полковник обвел взглядом комнату. Одиннадцать лет… Честно говоря, он не жалел, что уезжает. – Всему свое время, Джон. И мое время здесь истекло.

Вещи его были уже собраны. Оставалось только вытащить их из тайника и навьючить на стоявшую в амбаре лошадь. В половине восьмого село солнце, и он был готов. В золотистых сумерках Уилл прошел на задворки дома. Могила Неда поросла травой. Ничто ее не отмечало. Вечерним хором щебетали птицы. Ветер шевелил листву на яблонях, последние летние пчелы жужжали среди диких цветов. Он опустился на колени и коснулся земли ладонью. Тут должно было бы стоять надгробие, но Уилл знал, что его никогда не будет. «Здесь покоятся останки полковника Эдварда Уолли: мужа, отца, человека Божьего, который прорвал строй принца Руперта при Марстон-Муре». Он постоял так некоторое время, затем поднялся и вернулся в амбар.

Никто не видел его отъезда из города. К полуночи он был в Спрингфилде. Отдохнул пару часов в лесу, в миле от города, а с рассветом двинулся дальше. Уилл счел безопасным путешествовать в дневное время – едва ли властям будет до него дело во время войны. Тем не менее, заметив марширующую на север колонну солдат, он предусмотрительно опустил голову и с облегчением выдохнул, когда солдаты прошли мимо, не удостоив его даже взглядами. К полудню он добрался до паромной переправы под Виндзором. Здесь было полно народу – люди со своим скарбом перебирались на юг, на более безопасные территории. На расспросы Гофф отвечал коротко, не позволяя втянуть себя в разговор. Нет, индейцев он не видел. Да, про то, что Брукфилд и Дирфилд сожгли, ему приходилось слышать. Нет, он не согласен, что война должна идти до тех пор, пока не убьют последнего индейца: не важно, что там в Писании говорится о праве христиан истреблять язычников – это противно учению Христа. После этого его оставили в покое.

К ночи он въехал в Хартфорд и не далее как через сотню шагов был остановлен патрулем, вооруженным пиками и мушкетами. В городе комендантский час, он разве не слышал об этом? Кто такой? Почему так поздно? Уилл представился Уолтером Голдсмитом и сказал, что ищет дорогу на Саут-Мидоу, к усадьбе Уорда. Кто такой Уорд, он понятия не имел, просто не хотел упоминать имени Булла, а Рассел обмолвился, что дом капитана соседствует с усадьбой Уорда. Патрульные указали ему путь.

Когда полковник добрался до места назначения, было совсем темно. На окне горела лампа. Дверь открыл мужчина: невысокий и худощавый, полная противоположность своей фамилии[32].

– Капитан Булл? – Уилл снял шляпу. Сколько уже раз приходилось ему это делать – приветствовать неизвестного в темноте? – Меня прислал Джон Рассел.

– Томас Булл, сэр. – Рукопожатие. – Хвала Господу за ваше благополучное прибытие. Моя жена Сюзанна… Позвольте проводить вас в вашу комнату…

Привычная рутина. Вверх по витой лестнице на чердак. Узкая койка. Стол. Стул. Обитый железом ящик – сундук моряка – с большим кувшином воды на нем. Уиллу пришла в голову мысль, что у него не будет возможности дать Фрэнсис знать, где он или что с ним случилось. Он почувствовал себя таким усталым и одиноким, что рыдание подкатило к горлу. Он зажал рот ладонью и сделал вид, что закашлялся.

– Мне тут будет очень удобно. Да благословит вас Бог, капитан Булл, за то, что приютили меня.

Оставшись один, он взял свечу и поднес к крохотному окошку. Мир снаружи был погружен в непроглядную тьму. Уилл не видел ничего, кроме отражения собственного лица, расплывчатого в рябом стекле и бледного, как у утопленника.

Глава 34

Четыре года спустя в Париже июльским вечером 1679