рук Ветрова и засунул в карман разгрузки. Надо было спешить. Времени до того, как вирус, введённый учёным, ввергнет лекаря в болезненную лихорадку, почти не оставалось. Игорь уже чувствовал жар и озноб, значит, вирусные частицы проникли в клетки. Скоро он ослабеет настолько, что потеряет способность двигаться. И только жала ивановских шершней с ядом могли заставить его держаться на ногах, и риск, что сердце вдруг остановится, увеличивался в разы.

И вот теперь делалось по-настоящему страшно. Что, если они не успеют? Что, если результаты анализов положительные? Убивать молодых влюблённых и себя, зная, что вирус всё ещё скитается по земле, — во много раз хуже. Но это неизбежно. Осталось посвятить в кошмар и Яра с Ольгой, только начавших жить. Поставить перед фактом людей, которые едва лишь обрели друг друга. Язык не поворачивался начать серьёзный разговор, и Игорь откладывал его, оттягивал момент до последнего.

Местность вокруг всё более напоминала старое пожарище. Почерневшие обрубки деревьев торчали из-под снега жжёными спичками. Поселения были разрушены почти полностью. Ни одного целого здания. Везде руины, оплетённые неизвестным ярко-алым растением, покрывавшим дома от основания до верха. Ни одной твари, словно все «нормальные» животные давно сбежали отсюда.

До Балашихи добрались за час, больше всего времени потеряли из-за рухнувшего моста на чкаловском железнодорожном переезде. А вот закрытый военный городок «Заря» отыскали быстро — благо на карте, отобранной у Ветрова, в этом месте был начертан жирный красный крест.

Отыскать здание, под которым находился бункер, тоже не составило труда — на фасаде, поверх надписи чёрным «Мы выжили здесь…» красной краской намалевали такой же жирный крест, как и на карте. Видно, учёные для кого-то оставляли пометки, какой доро́гой шли. Сразу за дверным проёмом сидел скелет без ног, прислонившись к стене. На лбу шутники-учёные красной стрелкой указали направление. Далее, вопреки надписи, друзья не встретили ни одного выжившего. Скорее, наоборот: повсюду разбросаны останки людей и животных, стреляные гильзы и ржавеющие, изогнутые автоматы. Старая, свалявшаяся паутина свисала в углах и от малейшего дуновения ветра колыхалась. Игорь шёл первым и заглядывал в необитаемые помещения — та же унылая картина запустения. Ольга следовала за лекарем и несла его рюкзак. Яр замыкал процессию, оглядываясь.

Красная стрелка с упрямством компаса вела людей вниз. Фонарь, выданный Ветровым, вновь пригодился. Свет выхватил на бетонной стене надпись: «Офицеры — суки!», и чуть дальше: «Вы всех нас убили!». И кости, много останков и истлевшей одежды. Что здесь происходило? Судя по гневным надписям, часть военных не успела в бункер. А рядом с гермодверью другим почерком выведено совсем невразумительное: «Чёрная смерть… нет! Тёмная жизнь!». Мысль тут же ударила в голову, как набат: значит, верной доро́гой идут; значит, учёные всё же привели в действие план, и вирус на свободе. Как ни хотелось Игорю, чтобы этого никогда не случилось, теперь ничего не изменить — остаётся успеть затопить метро и вместе с ним погибнуть самим, не сохраняя вирусу ни единого шанса, ни одной лазейки.

Гермозатвор отворился с лёгкостью, словно его и не закрывали никогда изнутри. Или же открыли перед неизбежной смертью. И всё-таки оставалось лишь гадать, что здесь происходило когда-то. В дегазационной камере обнаружился первый необычный труп со следами воздействия на геном человека. Изменения тканей видны были невооружённым взглядом, а в воздухе витал тяжёлый трупный смрад, против которого не помогали и противогазы.

— Осторожней, — сказал Игорь Яру, присев и осматривая труп. — Здесь могут бродить другие. У этого шея сломана — явно не сам расстарался.

— Кто-то помог? — Яр поднял автомат и выглянул в следующее помещение — длинный тёмный коридор, заставленный ящиками.

— Определённо…

Игорь первым вышел в коридор, освещая путь. Ещё два трупа обнаружились за ящиками. У одного вырван кадык, у второго — проломлен череп.

— Эти друг с другом дрались, — прокомментировал лекарь, продолжив путь.

Справа широкий проём вывел людей на платформу. Луч фонарика не смог осветить пространство целиком, зато выхватил из тьмы вагоны поезда. Чернеющие оконные проёмы были пусты и безжизненны, а рядом с дверью — мёртвый. Игорь хотел вернуться в коридор, но в одном из окон мелькнул тёмный силуэт. Люди подошли ближе, и Ольга отвернулась. Сидящий внутри давно умер, в голове его зияла огромная дыра. В руке был зажат пистолет.

— Тут тоже всё ясно, — заметил Потёмкин, возвращаясь в коридор. — Один убил другого, а потом застрелился сам.

— Что же тут случилось? — прошептала Ольга.

— Сумасшествие, Оль… Только оно давно уже стряслось — лет двадцать назад.

— Как в таком мире жить? Он такой огромный, но люди никак не поделят его…

— У людей заноза в заднице или чего побольше… Не дают покоя лавры создателей, хотя никто толком не знает, существуют ли они. Вот и соревнуются в созидании, а преуспевают в разрушении. Это же учёные — что у них на уме, неразрешимая загадка даже для них.

Слева через каждые двадцать метров находились двери, ведущие в пустые помещения. Игорь заглядывал, освещал их фонариком и разочарованно возвращался в коридор, который закончился наконец выходом. На облезлой, местами съеденной ржавчиной двери угадывалось слово «Штаб».

— Что это? — воскликнул Яр, когда друзья вошли. У дальней стены размещалось какое-то оборудование, мониторы и стулья, привинченные к полу. А по центру комнаты — круглый металлический стол и пятеро мёртвых на стульях по периметру него.

— Это штаб, — заметил Игорь, подходя к одному из трупов и осматривая, — а это наши друзья из Черноголовки, за которыми мы охотились. И все они мертвы!

— Значит, получается… — начал Ярослав, но Потёмкин прервал его.

— Значит, получается… — Потёмкин, глядя на яйцеголового, принялся загибать пальцы. — Первый поражённый вирусом учёный-социопат осаждал несколько лет вашу деревню… ой, прости, город. Великий, славный город Юрьев-Польский, вернее, то, что от него осталось. Ну, да ладно! Ещё пятеро — здесь, в бункере. И тоже сдохли, вернее, передрались друг с другом, начав превращаться и лишаться рассудка. Остальные — вот, — лекарь обвёл руками стол, — тоже, скажем, не представляют опасности.

— Но почему? — Яр явно недоумевал. — Они же хотели на Москву идти…

— А вот, — Игорь обошёл стол и осветил одного из мёртвых. На груди зияла внушительная рана, а руки лежали на столе. Лекарь скинул разлагающееся тело в сторону, и Ольга тихо ахнула от увиденного. На металлической поверхности лежал пропитанный потемневшей кровью листок, на котором,