Н.Л.: Похоже, ваш сериал очень тематичен. Насколько важна для вас тема?

Дж. Т.: Мне кажется, тема приходит сама. Ты сначала придумываешь сюжет, а потом оглядываешься назад и понимаешь, о чем этот сюжет. Как я уже сказала, я только через полтора года работы над проектом поняла, что дружба между Джейн и Маурой появилась из-за того, что я таким образом оплакала свою подругу. Это для меня рабочий процесс, и я хочу, чтобы тема естественным образом появлялась во время работы – не нужно пытаться писать на заранее заданную тему (я, по крайней мере, так не делаю). Пока ты пишешь, твой мозг и так строит все нужные тематические связи.

Н.Л.: Как вы придумываете преступления? Заимствуете их из книг?

Дж. Т.: Нет, не из книг. В пилотной серии мы использовали один сюжет из книги. Но в остальном мы придумываем сюжеты сами, потому что то, что подходит для трехсотстраничной книги, не всегда подходит для телесериала. Что же касается методики, у меня есть пара способов, которые, я уверена, временами сводят моих подчиненных с ума. Иногда серия начинается с идеи для какой-нибудь сцены. Например, я хотела убить человека на автомойке. С этого началась серия. Другая серия получилась, потому что моя дочь занимается танцами. Мы сделали серию о соревнованиях по танцам. Другая моя дочь – художница, и это тоже попало в несколько серий, а также в биографию матери Мауры. Мой брат сейчас служит в Афганистане. Любовник Джейн, подполковник Кейси Джонс, тоже служил в Афганистане.

Я много читаю, «подслушиваю» разговоры, стараюсь внимательно прислушиваться к словам моих детей, потому что мир подростков практически непроницаем для взрослых. Если я что-то слышу, то сразу понимаю, стоит ли этим дальше заниматься – история просто естественным образом начинает развиваться у меня в голове. В начале каждого сезона мы со сценаристами в течение недели-двух занимаемся мозговым штурмом. Я прошу всех как можно больше читать о местной политике, жизни и преступлениях в Бостоне. Мой бывший технический консультант стал сценаристом, и он постоянно где-то откапывает истории об убийствах.

Я выросла на Восточном побережье, а когда училась в начальной школе, жила в пригороде Бостона, так что я делала серии на тему американской революции, салемских ведьм и Бостонского марафона. Иногда мне даже хочется, чтобы у Энджи, Саши и Анджелы был бостонский акцент. Я очень хочу сделать что-то подобное «Незнакомцам в поезде», но каждый раз, когда мы обсуждаем эту идею, мы вспоминаем, что живем в мире электроники, мобильных телефонов и компьютеров. Вот это – главная проблема любого процедурного сериала: сейчас существуют миллиарды способов следить за человеком. Как совершить преступление, которое не оставит «электронного следа»? Это очень сложно, так что мне приходится заставлять себя придумывать все более трудные загадки. Мне кажется, что, когда вы думаете о сериале, вы в первую очередь вспоминаете Джейн и Мауру, отношения и семьи. Но на самом деле сериал держится на гибких стенах и фундаменте – преступлении. Сериал начинается с хорошей загадки – преступление должно быть таинственным и солидным.

Н.Л.: То есть вы начинаете с преступления?

Дж. Т.: Я всегда начинаю с преступления. Это правило, которому я следую с тех пор, как впервые оказалась в штате сценаристов процедурного сериала. Это привело к некоторым совершенно безумным происшествиям, связанным с моими детьми. Когда я работала в штате «CSI: Нью-Йорк», я хотела, чтобы в одной серии женщину убили колом из красного дерева. Для меня очень важны тактильные ощущения, к тому же, как я уже сказала, я была журналисткой и очень тщательно собирала материал. Как-то я пошла в магазин с семилетней дочерью, к нам подошел продавец и спросил: «Чем могу помочь?» Дочка ответила: «Моя мама ищет кол из красного дерева, чтобы кого-то убить». Бедняга убежал, обещав позвать менеджера. Я заставляю себя думать, как убийца, и планировать все настолько тщательно, что, наверное, если я бы действительно собралась кого-нибудь убить, то мне это сошло бы с рук. В общем, мое требование к сценаристам такое: если бы не суперсыщики Джейн и Маура, убийце все сошло бы с рук. Кроме того, ставки должны быть очень высоки: если я готова совершить убийство, то у меня должна быть для этого чертовски убедительная причина. Когда вы работаете над преступлением, привлекая к этому весь актерский состав, у этой работы появляется смысл. Не «телевизионный», а настоящий, реальный.

Н.Л.: Какие свои детективные сюжеты вы любите больше всего? Почему именно они вам особенно запомнились или произвели наибольшее впечатление на зрителей?

Дж. Т.: Я обожаю финалы наших сезонов. Это на самом деле очень трудно, так что довольно вероятно дойти до состояния, когда у тебя мозг совсем не работает и ты начинаешь паниковать. Премьеры и финалы сезонов сводят меня с ума. Я всегда думаю: «У меня не получится. Я уже сделала их слишком много. Как мне удастся придумать что-то новое?» – и свожу с ума всех, кто меня окружает.

Н.Л.: Когда вы понимаете, чем лучше закончить сезон?

Дж. Т.: В первом и во втором сезонах я решила это довольно рано. В первом сезоне я хотела завершить дело клиффхэнгером, в котором Джейн сделает что-то совершенно неожиданное. Я думала, что у меня к тому времени уже закончится бюджет, так что придется делать «серию в бутылке» (серию, где почти все действие происходит в одном месте), и это не может не повлиять на структуру. Во втором сезоне я решила устроить между Джейн и Маурой конфликт, причем даже не знала, останутся ли они после этого подругами. Так что главной задачей стало придумать, как это может произойти, придумать нечто неожиданное, но вместе с тем реалистичное. В последние несколько секунд серии, после того как Джейн стреляет в биологического отца Мауры, который оказался злодеем, Маура поднимает голову, изумленно вздыхает и говорит: «Не тронь его. Не смей его трогать», и Джейн, разрываемая противоречивыми чувствами, отступает от лучшей подруги. Я очень гордилась этим моментом, когда у нас наконец все получилось. А вот концовку прошлого, третьего, сезона я придумала только во время работы над последней серией. Я не могла решить, как закончить, пока не написала финальную сцену.

Мы только начали съемки четвертого сезона – и, к счастью, я уже знаю, как его закончить. Я не говорю, что не буду паниковать, но я, по крайней мере, точно знаю, куда хочу направиться.

Н.Л.: Давайте поговорим о Пэдди Дойле, созданном вами персонаже, похожем на Уайти Балджера, – биологическом отце Мауры. Когда Джейн застрелила его, у Мауры были очень противоречивые чувства. Он злодей, но она его любит.

Дж. Т.: У них обеих невероятно сложные чувства – и они обе правы. Я думаю, что это лучший конфликт из всех возможных. Здесь нет неправых… больше всего мне нравится писать сцены, в которых обе стороны считают себя правыми.

Когда я не знаю, как писать сцену, я понимаю, что двигаюсь в нужном направлении. В глубине души я хочу когда-нибудь начать писать романы. Мне кажется, многие сценаристы боятся, что зрители не считают их писателями, потому что не понимают, что все, что они видят, было тщательно продумано, обработано и потом написано и переписано – каждое действие, каждое замечание в скобках, каждая фраза диалога. Вот два лучших комплимента для меня: когда руководитель канала говорит «Это очень классно читается» и когда зрители говорят не только о том, что это очень классно смотрелось, но и о том, что они сами словно пережили все вместе с персонажами, словно перенеслись в мир, который мы создали.