последний из товарищей мерно засопел, герой вытащил замороженную ногу культиста и флакон с настойкой мандрагоры. Сжав зубами воротник плаща, они принялся пилить собственную ногу до нужной длины. Очистив культю от обгоревшего мяса и заточив кость, герой прислонил позаимствованную у жнеца голень и пустил через неё щупальца.

Вылакав настойку, герой растянулся на сене, ожидая пока регенерация не вернёт на места нервные окончания и сухожилия. Плюс, нужно было время, чтобы побороть иммунитет и заставить оный принять чужую ногу.

Увы, но Эспен мог регенерировать конечности с нуля лишь в режиме «берсерка», как он его называл. В обычном состоянии, оставалось либо вернуть собственную на место, либо, если та была уничтожена, взять чужую. Но на то он и был паразитом, что мог без зазрения совести отнимать чужое и не платить по счетам.

Или нет? Чёрт, опять дурные мысли лезут в голову…

Грезе, чей призрак он видел недавно… Разве не её жизнь взял в качестве платы Аммаст за украденное тело? Разве не скитается он который год не зная покоя из-за собственной борьбы с ветряными мельницами?

Почему-то, слова Яхтира в лагере нашли свой отклик в его сердце. А ведь и правда — культ Темнобога не был бы столь могущественной организацией, если бы такие, как Эспен, представляли для него угрозу.

«Ты что, совсем идиот?! — поругал он сам себя вдруг. — После всего, что ты прошёл? Ты хочешь остановиться?! Сплюнь, Эспен! Твой путь идёт к мести! Пока последний кирпич, последней цитадели не рухнет на голову последнего культиста ты не найдёшь покоя! Помни, ради чего умер Ульрик!»

* * *

Палач Сект в тот день, когда Эспен научился использовать заклинания, так и не дождался кролика. Лишь окровавленного ученика с разорванной спиной. Тот молча плюхнулся на относительно целый живот и калека-адепт был вынужден всю ночь лепить на его раны листья подорожника в которых содержались крохи Тельмуса. В полусознательном состоянии, Эспен продолжал качать энергию по каналам. Её требовалось особенно много после таких ран, чтобы если не к утру, то хотя бы к вечеру следующего дня встать на ноги.

Очнулся паразит крайне бодрым для своего повседневного состояния. Ощущение лёгкости и того, что твоё тело впредь лучше, чем никогда, напомнило…

— Прорвался! — выкрикнул Эспен вскочив на ноги и осматривая собственные меридианы. Батюшки, сколько же силы было в его руках и ногах! Он мог запросто оторвать от земли камень, что Ульрик использовал в качестве стула во время тренировок, и запустить его в сосну, что стояла в ста шагах.

— Али тебя ведьма в петуха обратила, червь?! Чего ты в такую рань горланишь?! — недовольно прокряхтел Палач Сект и скривился, от чего и без того обезображенное лицо стало совсем жутким. Впрочем, Эспен к такой картине был абсолютно безразличен.

«В лесу видали страшнее».

Дотронувшись до спины и не нащупав ничего, кроме вереницы шрамов, Эспен, не говоря ни слова, рванул в лес и уже через десять минут приволок целую связку убиенных кроликов.

— А, прорвался… — буркнул Ульрик, что только закончил надевать протезы на ноги. — Став «зверем», ты уже, должно быть, понял, что можешь видеть ветви Древа Жизни.

— Не тяни, старпёр, — ответил Эспен, обгладывая косточки.

— Идиот, тебе то быстро объясняй, то разжёвывай всё, как грудному дитя! — вспыхнул Ульрик.

— А ты подбери частоту подходящую! Звучишь так, будто дёснами о камни шкрябаешь!

— Я тебе сейчас подберу, собака! — сплюнул Ульрик и взяв свой посох, огрел им Эспена по макушке, когда тот вновь склонился над едой.

— Ах ты!

Эспен вскочил с места и с кулаками бросился на калеку, но неведомая сила отшвырнула его на несколько метров к ближайшему дереву. Рядом с щекой в кору вонзился прозрачный кинжал из огня. Горло спёрло от осознания, что он сейчас мог умереть, не будь Ульрик, пусть и покалеченным, но опытным мастером боевых искусств.

— Не нарывайся, глиста! — проскрипел покорёженной челюстью Палач Сект вытянув единственную руку с посохом.

Эспен, кашляя, сумел выдохнуть, после того, как колющая боль в солнечном сплетении его отпустила. Встав на четвереньки он выблевал не переварившегося кролика.

— Если ты хочешь, чтобы я и впредь относился к тебе, как к тупому животному — залай! Но если хочешь, чтобы между нами было что-то человеческое — встань и подойти ко мне!

Рыча, паразит поднялся сначала на одно колено, затем на другое и поковылял с одной не зажившей лодыжкой к Ульрику.

— У тебя неплохая энергетическая структура, — осмотрел его Палач Сект. — Кто бы ни был тот бедолага, чью тушу ты спёр, но природа его не обделила. Многие крестьяне, кто прорывается на второй или третий уровни, из-за нехватки телума в окрестных землях страдают из-за не сформировавшихся меридиан.

— Что всё это значит? — спросил Эспен, поглаживая щеку на которой медленно затягивался порез.

— Проводимость энергии хорошая, дурень! — вскинул единственную руку Ульрик. — Ты ведь знаешь про Древо Жизни и телум, раз аж до «зверя» добрался? Так вот телум — это нейтральная энергия, которой всякое живое существо распоряжается, как Бог на душу положит. Но вместе с тем, каждый отдаёт и частичку собственной силы, которая уплывает в окружающий адепта мир. Чем сильнее адепт, тем больше он отдаёт, поэтому в местах скопления более развитых воинов те же самые «звери» и «смертные» дышать не могут без защитных артефактов. А самые могущественные — привносят в мировое Древо новую силу. Так рождаются техники и заклинания. Но все они, так или иначе, основаны на первобытных энергиях. Стихий, растений, животных — на чём угодно!

— И эту энергию тоже можно использовать, — заключил Эспен.

— Ничего себе! Ты сам до этого докумекал? Или подсказал кто невидимый, признавайся? Хе-хе! — коряво улыбнулся учитель. — Но нет… Ты сейчас уже можешь видеть артерии земли, но для видения прочих источников энергии необходимо подняться до уровня «смертного», что в кустарных условиях сделать непросто.

— Что нужно?! Я всё найду!

— Смотри, чтоб губы не обветрились! Если не хочешь помереть быстро и глупо — научись выжидать! «Смертным» становится примерно один из десяти тысяч на территории внешней стены, зрозумел? Сомневаюсь, что сейчас я смогу поднять тебя на четвёртый уровень, но научить своей сильнейшей технике — просто обязан.

— Ну и каким раком ты это собрался сделать, нежить?

— Воспользуемся лазейкой. Ты всё ещё паразит, несмотря на тело человека. Значит, повадки и чутьё у тебя должны быть животные. Поскольку звери уступают по уму разумным видам…

— Ну спасибо, плесень ходячая…

— …то Древо Жизни даровало им возможность ощущать чужую энергию. Поэтому вы так хорошо ориентируетесь по запаху