Водитель притормозил. Из-за брезента то и дело высовывались девичьи головы в пестрых шляпках явно довоенного фасона.

— Это еще что такое? — удивился Федюнинский. — Бродячий театр или цыганский табор?

— Да нет, товарищ генерал, — задумчиво произнес шофер. — Обоз-то вроде нашей армии. Да и девчата наши, русские. Вон и солдат сидит на козлах. Видите, какой «папаша».

На передней повозке, как цыганский барон, важно восседал пожилой солдат с пышной бородой с проседью. Он лениво шевелил вожжами и улыбался. То ли своим мыслям, то ли чему-то радовался вместе с девчатами.

— А ну-ка останови и позови этого бородача, — сказал Федюнинский шоферу.

Солдат сразу преобразился, по-юношески живо соскочил с облучка, приложил ладонь к виску, доложил как мог.

— Банно-прачечный комбинат, говоришь?

— Так точно, товарищ генерал, банно-прачечный комбинат Второй ударной армии Второго Белорусского фронта!

Боец оказался ветераном. Воевал с сорок второго. Во 2-й ударной — от Ленинграда. Сам — деревенский, из-под Волхова. Два сына — на фронте. Дочки с матерью дома. Такие же вот, — и солдат кивнул на фургон.

Смех между тем утих. Девушки, разглядев генерала, перешептывались.

— Бороду-то давно носите? — спросил командарм солдата.

— А с Ленинграда и ношу. Зарок себе дал: победим окаянного, сразу и сыму свою бороду.

— Когда ж война кончится? — усмехнулся генерал.

— По моим солдатским приметам, — подмигнул генералу солдат, — окаянный дольше месяца не продержится.

Посмеялись. Закурили генеральских.

— А что же ваши девушки в таких нелепых нарядах?

Ездовой широко улыбнулся, по-отечески махнул рукой:

— Так ведь война-то помаленьку уже кончается, товарищ генерал. А девки — они девки и есть… Они ж как цветы, как подснежники после зимы! Увидели туфли да платья — сразу и выскочили из сапог да шинелей. Молодость!

Что ж, солдат был прав. Война подходила к концу. Скоро воинству, сделавшему свое суровое дело, ляжет дорога домой. И этому «папаше», и девчатам из банно-прачечного хозяйства. И многим из его лихих комбатов и командирам полков.

В те дни он получил письмо с родины от двоюродной сестры Гали Федюнинской. Сестренке шел семнадцатый год — невеста. Еще в сорок третьем году пошла работать на обозостроительный завод. Завод выпускал для фронта пароконные ход. Надобность на фронте на них была большая — возили снаряды, другие боеприпасы, доставляли продовольствие, эвакуировали в тыл раненых. Писала, что работает с подругами в две смены, что порой и спят в цеху. Работает на токарном станке и одновременно осваивает строгальный. Галя писала и о Марии, другой сестренке — та тоже работала, на сапоговаляльной фабрике. Из ее письма генерал узнал о двоюродном брате Анатолии: отвоевался брательник, вернулся из госпиталя без ноги, на протезе.

На следующий же день собрал посылку и отправил на родину.

* * *

Немцы продолжали сражаться с прежним упорством.

Новая операция войск 2-го Белорусского фронта началась без всякой оперативной паузы. В книге «Солдатский долг» маршал Рокоссовский писал: «Восточно-Померанская операция для войск 2-го Белорусского фронта являлась продолжением начавшегося 14 января наступления трех фронтов на западном направлении, а не вытекающей из Восточно-Прусской операции, как утверждают некоторые историки и мемуаристы… На мой взгляд, когда Восточная Пруссия окончательно была изолирована с запада, можно было бы и повременить с ликвидацией окруженной там группировки немецко-фашистских войск, а путем усиления ослабленного 2-го Белорусского фронта ускорить развязку на берлинском направлении. Падение Берлина произошло бы значительно раньше. А получилось, что 10 армий в решающий момент были задействованы против восточнопрусской группировки (с передачей в состав 3-го Белорусского фронта четырех армий 2-го Белорусского фронта в его составе оказалось 10 армий), а ослабленные войска 2-го Белорусского фронта не в состоянии были выполнить своей задачи. Использование такой массы войск против противника, отрезанного от своих основных сил и удаленного от места, где решались основные события, в сложившейся к тому времени обстановке на берлинском направлении явно было нецелесообразным. Более того, это делалось за счет ослабления войск 2-го Белорусского фронта, которому предстояло разгромить восточно-померанскую группировку противника, что сделать оставшимися у него силами он не мог.

К этому времени противник сумел сосредоточить в Восточной Померании довольно крупные силы и, умело используя благоприятную для организации обороны местность, затормозил продвижение войск нашего фронта».

Ставка усиливала 3-й Белорусский фронт. После гибели в феврале 1945 года генерала И. Д. Черняховского полевое управление фронта возглавил маршал А. М. Василевский. Василевскому предстояло штурмовать прусскую твердыню Кёнигсберг.

Сетования Рокоссовского понятны. Его аргументы как полководца по поводу того, что следовало более энергично провести силами всех трех фронтов — 1-го Украинского, 1-го Белорусского и 2-го Белорусского — штурм Берлина и окрестностей, тоже верны. Стоит в связи с этим вспомнить спор Рокоссовского со Сталиным и Василевским в 1942 году по поводу штурма Воронежа, а потом в связи с ликвидацией сталинградского «котла», когда у Рокоссовского забрали свежую 2-ю гвардейскую армию, чтобы отбить танковую атаку Гота на реке Мышковой. И вот теперь войска 2-го Белорусского фронта убирали с берлинского направления.

* * *

Одиннадцатого марта 1945 года ударные части армии взяли Диршау и вплотную подошли к Данцигу. После трехдневной паузы, необходмой для разведки и перегруппировки, два корпуса — 98-й и 116-й — начали наступление с запада и юго-запада. 108-й наносил удар на вспомогательном направлении — на северо-восток. Только к 26 марта, после тяжелейших боев на подступах, корпуса пробились к городу и вместе с другими соединениями 2-го Белорусского фронта начали штурм.

В эти дни кто-то из офицеров связи принес печальную весть: в бою на подступах к Данцигу погиб командир 37-й гвардейской стрелковой дивизии генерал Рахимов. Федюнинскому трудно было поверить в это. Всего несколько дней назад он прощался с отважным комдивом. В те дни дивизию из состава его армии снова отзывали в распоряжение генерала Батова.

— Спасибо за науку, товарищ командующий, — на прощание сказал тогда Рахимов. — В боях за Грауденц я многому у вас научился.

— Спасибо вам за вашу боевую работу, — ответил он. — Только напрасно вы, товарищ Рахимов, всегда стремитесь быть непременно в боевых порядках. Все ценят вашу храбрость, но вы — командир дивизии, вам нужно управлять боем, а не поднимать полки в атаку.

Рахимов не послушался. Снова, как уже не раз, война уносила лучших.

Данциг блокировали три армии 2-го Белорусского фронта. По-прежнему плечом к плечу со 2-й ударной действовала 65-я армия генерала Батова. Группировка насчитывала 95 тысяч солдат и офицеров. Гарнизон Данцига — 25 тысяч солдат и офицеров.