Я рассматриваю облака и снова думаю о Лаффиттах и их жертве. Думаю о муже – самом храбром человеке в моей жизни, который скоро вернется к нам. И о Самюэле.

В благодарность за второй шанс я произношу про себя молитву.

Год спустя, когда они готовятся ко сну, Сара берет руку Давида и и кладет ее себе на живот.

– Мне нужно что-то тебе сказать.

Она делает паузу и смотрит ему в глаза.

– У нас будет ребенок.

Глаза Давида наполняются слезами.

Через шесть месяцев Сара родила мальчика, они назвали его Жереми.

Когда Сэму исполняется тринадцать, Давид, Сара и Жереми приезжают его навестить. Но, честно говоря, это был странный визит. Сэм стеснялся говорить по-французски, им было сложно общаться. В тот раз Давид сказал Саре: «Ему всего тринадцать, это непростой возраст. Он все еще ничего не понимает и чувствует себя неловко. Однажды он примет нас, вот увидишь».

Они договорились, что Шарлотта и Жан-Люк привезут Сэма в Париж, когда ему исполнится восемнадцать. Но этого так и не произошло. Им пришлось оплачивать колледж, на него ушли все деньги. С деньгами тогда было туго, а образование важнее всего.

По письмам Давид и Сара узнали, что Сэм встретил кого-то особенного. Как он надеялся, что они порадуются за него!

* * *

Одним солнечным субботним утром летом 1968 года Давид и Сара сидят на кухне и макают круассаны в чашки с кофе. Жереми и его младшая сестра, которой исполнилось семь лет, уже в школе. Волосы Сары начали седеть, и морщинки вокруг глаз стали глубже. Давид все еще носит бороду, но она тоже постепенно седеет.

Вскоре они закончат завтракать и отправятся в синагогу. Давид читает газету.

– Они и правда запретили студенческие протесты, – говорит он, поднимая взгляд на Сару.

Она собирается ответить что-нибудь про то, что де Голлю пора в отставку; в конце концов, ему уже восемьдесят. Пора двигаться дальше. Но звонок в дверь прерывает ее.

– Кто это может быть? В субботу утром?

– Пойду открою, – отвечает Давид.

Он покидает кухню и спускается к выходу. На пороге стоит растерянный молодой человек. Давид открывает стеклянную дверь.

– Bonjour, monsieur.

Мужчина потерянно смотрит на него. Он высокий и красивый, прядь темных прямых волос падет ему на лоб, у него загорелая кожа. Давид разглядывает его глаза – они шоколадного цвета, но зеленые огоньки сверкают в радужке, когда он говорит:

– Bonjour.

Давид делает шаг навстречу,

– Это я, это…

– Самюэль, – тихо произносит Давид. Это имя буквально тает на языке, и Давид произносит его снова: – Самюэль.

Молодой мужчина улыбается.

– Да, это я. – Он смеется. – Самюэль.

Внезапно сильные руки обхватывают Давида. Отдавшись объятиям, он чувствует, что теряет силы. Он дает волю слезам.

Молодой мужчина обнимает его еще крепче и повторяет:

– Прости, прости меня.

Давид не замечает, как Сара спускается вниз по лестнице. Он чувствует, что Сэм опускает руки и поворачивается к матери. Давид видит, как он берет руку Сары и подносит ее к губам.

– Самюэль? – мягко произносит она. – Это ты?

Ее руки гладят сына по лицу, берут его за щеки.

– Это правда ты?

Сэм смеется и снова целует ее.

Давид видит, что их сын вырос хорошим человеком, чутким к чужой боли. Его сердце наполняется гордостью, и в нем воцаряется мир. Это все, чего он желал.

Обнявшись все втроем, они поднимаются наверх. Садятся за кухонным столом, Сэм осматривается вокруг, впитывая все и сравнивая со своими детскими воспоминаниями.

– Я так рад, что приехал, – говорит он на безупречном французском. – Я не знал, стоит ли… но теперь очень рад.

– Я всегда знала, что ты вернешься. – Сара утирает слезы. – Нужно было только дождаться, когда ты будешь готов.

Вытянув руку, она дотрагивается до его щеки, будто не веря до конца, что это не сон.

– Это мой рисунок? – спрашивает Сэм, глядя на стену.

Они поворачиваются, чтобы посмотреть.

– Да. Нам нравится смотреть на него и думать, как ты там поживаешь в Калифорнии.

– Это Большая Медведица. Она и правда так выглядит. – Он снова улыбается, но после его лицо становится серьезным. – Я хотел поблагодарить вас за то, что отпустили меня. Я знаю, чего вам это стоило. И как сильно вы, должно быть, меня любили.

– Все еще любим. – Сара улыбается.

– Твоя мама права. Мы не переставали любить тебя только потому, что тебя не было рядом.

– А я не забывал о вас.

Он залезает во внутренний карман куртки и достает маленький деревянный сундучок.

Давид сразу же узнает его. Он открывает крошечный замок и заглядывает внутрь. Затем достает крошечные разноцветные камни и перебирает их в руках.

– Знаешь, где я их достал? Я нашел их на земле в Аушвице однажды, когда мы копали ямы. – Он смахивает слезу. – Это был знак от Господа. Я знал, что если смог найти такую красоту среди грязи и песка, то однажды найду своего сына.

– Я должен вам кое-что рассказать.

Самюэль кладет руку на середину стола ладонью вверх. Сара и затем Давид кладут на нее свои руки. Он крепко их сжимает.

– Я знаю, как сильно вы любили меня, потому что теперь знаю, какого это. Быть родителем. У меня есть дочь. Ей три месяца, и она снаружи, ждет в машине вместе с мамой, Люси. Хотите познакомиться с ними?

– Хотим ли мы? Конечно, хотим! Ждут на улице! Скорее иди за ними, – Давид уже на полпути к лестнице.

Самюэль продолжает, пока они спускаются вниз:

– Я не хотел, чтобы вы узнали из письма. Мне хотелось, чтобы вы увидели.

– Спасибо, Самюэль.

Давид кладет руку ему на плечо.

– Мы еще не женаты. Я бы не хотел жениться, не сказав вам.

– Ну, теперь уже можно. – Сара смеется, ее сердце переполнено радостью.

Люси блондинка, с золотыми, ниспадающими волнами волосами, глаза у нее ярко-голубые. «Она выглядит так по-американски, – думает Сара, – как голливудская кинозвезда».

Держа ребенка на руках, молодая мать подается вперед, чтобы поцеловать Сару и Давида. Сара ощущает тепло младенца, когда слегка касается его, но пока не смотрит. Она хочет подождать, пока все зайдут внутрь и останутся без лишнего внимания в своей квартире.

– Я так рада встретить вас. – Люси первая начинает говорить. – Сэм всегда рассказывает мне про своих французских родителей.