Оставалось ждать.

Надеяться на магию.

На Кайю.

Вихрь неистовствовал ещё с четверть часа, а затем так же неожиданно пропал, как и появился. Песок размело повсюду: толстым слоем была покрыта вся улица, мигом превратившись в подобие серебряных отмелей Ратории. Песком засыпало крыши близстоящих домов, и песок же набился в глаза и за шиворот, хрустел на зубах и немилосердно щекотал в носу у всех, кого расторопный привратник темницы успел собрать и привести: человек шесть-семь из городской стражи.

В середине глубокой ямы, возникшей на месте фундамента темницы, лежал Дагор, полузасыпанный песком.

Кайе сперва показалось, что гном не дышит, но, подбежав, девушка увидела, как на его губах лопаются кровавые пузыри.

Дышит. Жив!

“Пока жив”, – мысленно поправила себя чародейка, а вслух продекламировала:

– Yerrha equillia!

Разумеется, ничего не изменилось. Заклинание Йерры, как и любые другие чары, на подгорный народ не действовали. Вспомнив это, Кайя решительно распорядилась:

– Нужны носилки! Оттащим его к Шаттнааре, она знает, как исцелять и без помощи магии.

– Можно ли его сейчас вообще трогать? – засомневался Раваль.

Советник согласно кивнул. Его в своё время тоже учили, что не надо таскать пострадавшего без крайней нужды. Если у того переломаны рёбра, то при движении они могут проткнуть лёгкое, и стремление помочь обернётся только лишь вредом.

Но слова Кайи из-за недавних событий на берегу стали весить намного, неизмеримо больше, чем слова Алдара, и уж тем более, чем мнение никому не известного парня, который с ними почему-то таскался. Двое стражников притащили откуда-то носилки так споро, будто только и ждали этого распоряжения.

Дагор, пока его перекладывали, слабо, еле слышно стонал. Он был весь измазан кровью, но из многочисленных ран и открытых переломов та уже не текла. Кайя обратилась мысленно к Стихии Воды, чтобы гном не умер от кровопотери, и это принесло плоды. Но больше она ничего сделать не могла, и вся надежда была на целительницу.

Та, всплеснув руками, незамедлительно начала действовать, и первым делом выставила из комнаты всех лишних. Собственно, под это понятие, “лишние”, у неё подпадали вообще все, кроме её же самой и гнома, но Алдар и Кайя так посмотрели на целительницу, что та сочла за благо не спорить.

Тем более, времени на дурацкие споры вовсе не было.

Под шумок, в комнате с раненым остался и Раваль. Но Дейара, Торрена и даже Хадигу отправили за дверь без разговоров.

Вскоре воздух в доме Алдара был пропитан запахами двух десятков трав и декоктов на их основе. Резкие, пряные, окутывающие с ног до головы, они напоминали о зелёной луговине где-то в горах, хорошо прогретой апрельским солнцем. За некоторыми приходилось посылать гонцов в Варварские закоулки, к Харвену, и травник, изрядно удивлённый срочностью, а главное – готовностью платить любую цену (если Шаттнаара на быстроте исполнения заказов никогда особо не настаивала, то в денежных вопросах торговалась практически всегда), в конце концов заявился самолично, выяснить, что там стряслось.

Гном был плох, и ничто не указывало на скорую поправку. Целительница понимала, что он отчаянно цепляется за жизнь, но одних её умений, чтобы удержать и укрепить эту связь, было откровенно мало. С тех пор, как Дагора принесли в дом, Шаттнаара ни разу не присела отдохнуть, кружа возле постели с гномом до самого вечера. Глубокая вертикальная морщина пересекла её лоб: целительница хмурилась, с каждым часом всё сильнее.

– Вижу, что он уходит, и ничего не могу сделать, – с каким-то отчаянием прошептала она в ответ на немой вопрос Кайи. – Даже боль от переломов унять как следует не могу!

– Он почти не стонет, – заметила девушка.

– Терпит, – со вздохом пожала плечами Шаттнаара. – Однажды я уже исцелила его… Это было в Румхире, – добавила она. – Я ехала через Подгорное королевство, остановилась в Гостевом чертоге… Думала, высплюсь, как следует, но только легла – прибежал посыльный. Говорит, два гнома подрались, не могли бы Вы чем-нибудь помочь… Я, как их увидала, решила, что едва ли смогу: там на обоих живого места не было. Но оба молчали. Терпеливый народ! Пришлось поработать… но мне удалось. Они потом здоровущий гранат хотели мне подарить, – целительница показала руками, какой величины был камень.

– И где же он? – поинтересовался Алдар, не столько беспокоясь за судьбу подарка, сколько – лишь бы что-нибудь сказать: хранить молчание стало уж совсем невыносимо.

– Отказалась, – равнодушно отмахнулась Шаттнаара. – К чему он мне? Таскать такую тяжесть не хотелось совершенно. Гномы, конечно, подивились: камень тянул на полсотни золотых, пожалуй. Я объявила обычную цену – две монеты серебром. Они заплатили шесть, и принесли обет пролить за меня кровь, если возникнет такая нужда…

– Кровь! – воскликнула Кайя, перебив целительницу. – Раваль, притащи с кухни какую-нибудь плошку! Сандар заверял, что моя кровь наделена какой-то силой, – пояснила она всем. – Надо испробовать!

“И проверить заодно, не сбрехал ли магистр, – добавила девушка в мыслях. – Если оно не работает, то лучше знать об этом заранее, чтобы не рассчитывать в нужный момент на чудо”.

Она закатала рукав рубахи и коротко, почти без колебаний, полоснула себя ножом по правому запястью. Алдар, несмотря на то, что знал о планах Кайи, всё равно вздрогнул.

Он не был уверен, стоит ли жизнь гнома, хотя бы и спасшего их от обвала здания, царапины на любимой руке.

Царапины, впрочем, не осталось: как только плошка набралась до краёв, Кайя произнесла исцеляющее заклинание, и ранка быстро затянулась. О ней напоминал только тонкий белесый шрам, но и тот скоро исчезнет.

Даже если и не исчезнет… Алдару она нравится и такой, со всеми шрамами!

Гном пребывал, надо полагать, в сознании. По крайней мере, когда тягучая, тёмная, остро пахнущая кровь хлынула ему в глотку, глаза его удивлённо расширились.

– Глотай! – приказным тоном скомандовала Шаттнаара. – Не смей упустить ни капли!

Дагор судорожно сглотнул, усилием воли удержавшись от желания сплюнуть и раскашляться. Каким-то шестым чувством он понимал: это – его последняя надежда.

– Теперь спи! – прозвучал ещё один приказ целительницы.

С любым человеком она использовала бы простое заклинание, погружающее в мир сновидений за два вдоха, но здесь был иной случай. В воздухе разлился новый аромат: Шаттнаара открыла очередную склянку и со всей возможной предосторожностью капнула Дагору на переносицу всего одну каплю маслянистого настоя.

Он впитался в сухую, с морщинками, кожу сразу же. Так исчезает горсть воды, выплеснутая на землю, десять лет не видевшую дождя.

– Две капли отнимут у здорового силы на неделю, – пояснила она, тщательно укупоривая декокт. – Три убьют на месте.