– Полезай мне на загривок, – Дагор, стоявший доселе молча, рывком сбросил кольчужную рубаху, с которой после боя в подвале у Хадиги решил на людях не расставаться. – Спустимся прямо тут.

– Сможешь? – с сомнением проговорил Алдар. – Скалы почти гладкие!

– Для человека, – хмыкнул гном. – Не для меня. Да я тут по меньшей мере три спуска найду!

– Хватит и одного. Только побыстрее… и не урони меня! – попросила Кайя, обхватывая Дагора за широченные плечи и устраиваясь у того на спине, точно муха на шее быка.

– Иэхх!

Гном, не тратя драгоценное время попусту, одним прыжком перескочил через парапет. Алдар в ужасе кинулся к ограждению, перегнулся через него и увидел, что Дагор с Кайей не рухнули камнем вниз, и не разбились.

Нет! Гном с ношей, цепляясь за мельчайшие выступы в скалах, не хуже ящерицы, спускался быстро, но очень аккуратно. Не задерживаясь нигде дольше секунды, он чуть ли не стекал вниз, словно капля ртути по стенке алхимической реторты.

Ниже, ещё ниже… Всё! Ступни Дагора коснулись воды. Гном поморщился, но всё-таки сначала стал на дне поустойчивее (ему здесь было по колено), и только затем пошевелил плечами, подав знак Кайе, мол, можно слезать.

Девушка тут же спрыгнула.

– Спасибо! Сможешь взобраться наверх?

– А зачем? – удивился Дагор. – Если у тебя получится, кто-то должен будет забрать тебя отсюда. Если не получится, то… всё равно, наверху быть или здесь.

– И верно, – согласно кивнула Кайя.

Она подняла голову, увидела Алдара, стоящего прямо у парапета, помахала ему и… принялась раздеваться. Сначала сбросила сапоги, затем пришёл черёд рубахи и штанов.

Дагор не спрашивал, зачем она это проделывает, догадываясь, что дело в какой-то магии, а объяснение ничего не даст. (А если бы такой вопрос прозвучал – чародейка бы ответила примерно так же, как недавно Шаттнааре: “Я знаю, я чувствую, что так надо”).

Но вместо этого он спросил:

– Мне отвернуться?

И тут же понял, что такой вопрос прозвучал ещё глупее.

Кайя мелодично рассмеялась.

– Зачем? Весь Гатвин сюда смотрит, – она указала рукой в сторону парапета, где собравшаяся толпа действительно несколько оживилась. – Чем ты хуже?

Гном покачал головой.

– Я не хуже. Но я ближе, – резонно заметил он. – И, получается, мне виднее немного лучше, чем другим.

– Значит, тебе повезло немного больше, чем другим, – отмахнулась Кайя, стягивая исподнее и оставаясь полностью обнажённой. – Хотя, на что там особенного смотреть… Всё, не отвлекай меня.

Она повернулась спиной к берегу, сделала ещё несколько шагов в море и заговорила с ним.

Заговорила не в мыслях. Вслух.

На Древнем Слове.

– Вот что? Что ты там сказала? – жадно допытывалась Шаттнаара, когда Кайя со спутниками, в сопровождении, пожалуй, всей толпы, что недавно стояла на берегу, шла домой. – Как вообще поняла, что и как нужно говорить морю?

Прогулка выходила очень неспешной. К девушке то и дело подходили горожане: благодарили, кланялись, некоторые – становились на колени или вовсе падали ниц, целуя пыль на мостовой, где оставались ей следы. Некоторые пытались осторожно, одним пальцем прикоснуться к полам плаща, накинутого на чародейку Алдаром, как только та выбралась из воды, отчаянно стуча зубами.

Весь Гатвин сошёлся во мнении, что случилось самое настоящее чудо. И сотворила его Кайя из дома Энедаль. Жители радостно праздновали свой второй, общий для всех день рождения.

– Говорила всё, что думала, – пожала плечами девушка. – Просила. Точнее – упрашивала, умоляла. Сказала, что если морю действительно нужна жертва, то я готова. Пусть берёт, лишь бы остальные спаслись!

Алдар вздрогнул, на мгновение представив, что случилось бы, согласись море на такой обмен.

Да ничего бы особенного не случилось. Всё также над Гатвином каждое утро всходило бы солнце. Всё также корабли и лодки ещё затемно выходили бы из гавани. Всё также строились бы новые дома, мостились улицы, рвались ввысь башни и вдаль – тракты. Глядишь, и Варварские закоулки со временем стали бы приличным районом, где чужой человек без опасений за кошелёк и жизнь мог показаться хотя бы днём.

Только всё это уже без него. Он бы шагнул в синие волны, вслед за Кайей. Сразу же. Шагал бы вперёд, без остановки, без сомнений.

Алдар с наслаждением потянулся, жадно вдохнул свежего воздуха и улыбнулся солнцу, слепящему глаза.

Хорошо, что всего этого не произошло!

– Ты была готова умереть за Гатвин? – неподдельно изумился Дагор.

Кайя рассмеялась.

– Я же говорила – мне нет дела до Гатвина. Но за Алдара… да, не раздумывая. За Шаттнаару, – добавила она, кинув взгляд на целительницу, малость поотставшую, чтобы перекинуться парой слов со знакомыми, встреченными в толпе. – За вас с Равалем, возможно.

– “Возможно”, ишь ты! – ворчливо передразнил девушку гном, но вспомнил, что та уже доказывала готовность пожертвовать собой ради защиты и его самого, и Раваля.

Чтобы скрыть смущение, он хмуро принялся теребить бороду.

– Смотри, не оторви, – насмешливо поддел его парень, и Дагор, насупившись ещё больше, огрызнулся:

– Не боись! Тебе кой-чего оторву, разве что.

У дома советника друзей поджидала такая толпа, что Алдар всерьёз забеспокоился, подозревая какой-то подвох.

Но на этот раз – совершенно напрасно.

– Идут, идут! – прокатилось от края до края Кузнечной площади.

Как только Кайя со спутниками вышли на открытое пространство, люди встретили её восторженным рёвом и аплодисментами.

– Ура нашей спасительнице! – громко провозгласил кто-то, и толпа с готовностью подхватила:

– Ура! Ура-а-а!!!

Девушка недовольно поморщилась. Такое внимание её скорее раздражало, нежели радовало.

Из самой гущи народа навстречу Кайе вышел полноватый мужчина лет пятидесяти в бархатном, расшитом жёлтой нитью камзоле. За ним мигом пристроились четыре стражника, и девушка насторожилась. Но Алдар дружелюбно кивнул мужчине, как старому знакомому, а тот приветственно взмахнул рукой в ответ.

Чародейка несколько успокоилась. Если Алдар встречному улыбается, а не выхватывает клинок, значит опасности тот не представляет.

Ну, скорее всего.

– Это – Эрдаут, казначей, – пояснил советник, почувствовав, что Кайя напряжена. – Человек неплохой, не убивай его сразу, пожалуйста, – прибавил он, любуясь вытянувшимся лицом мужчины.

Правда, всего на пару секунд. Затем названный Эрдаутом чуть натянуто рассмеялся.