– Вот видишь, к чему привели переговоры с христианами, – хмуро сказал султан, глядя на очередное сгоревшее селение, в котором они остановились на ночлег. – Эти псы не побоялись даже своего бога, нарушив священную клятву. Как можно теперь доверять им?

– Владислав уже наказан за свой подлый поступок, – вкрадчиво проговорил великий визирь. – Отныне и навсегда он останется лжецом и предателем как в глазах правоверных, так и в глазах христиан. Его слову больше никто не поверит.

– Этого мало! – вскричал Мурад. – Я хочу, чтобы он преклонил передо мной колени и вымаливал прощение за свои грехи.

– У нас есть враг куда опаснее Владислава, – напомнил визирь. – Без Яноша Хуньяди польский король никогда бы не решился на новый поход. Этот венгр необычайно удачлив и безусловно талантлив. Лишившись его, крестоносцы тут же разбегутся.

– Ах, этот Хуньяди… – процедил сквозь зубы султан и, взяв с подноса спелый абрикос, со всей силы сжал его в своей ладони. Сок брызнул в разные стороны и заструился по руке падишаха. – Вот что я сделаю, когда доберусь до него.

Мурад бросил смятый плод обратно на поднос. В этот момент в шатер вошел один из янычар и, поклонившись, сказал:

– Повелитель, там какой-то эфенди добивается встречи с вами. Говорит, что он комендант Никополя.

«Фейриз-бей? – промелькнуло в голове визиря. – Но как ему удалось уцелеть? Ведь, по слухам, крестоносцы предали мечу весь гарнизон крепости».

– Пусть зайдет, но сперва заберите у него оружие, – сказал Мурад. – Я не хочу повторить судьбу своего прадеда71.

В шатер вошел суховатый человек с красными слезящимися глазами. На плохо выбритом лице зиял старый, уже зарубцевавшийся шрам. Одет он был в пластинчатые доспехи сипаха с наброшенным поверх темно-серым заляпанным грязью плащом. Халиль не сразу узнал в этом несчастного вида страннике могущественного османского наместника.

– Повелитель, – заговорил Фейриз-бей, низко склонив голову перед падишахом. – У меня есть для вас чрезвычайно важные новости.

– Говори, – кивнул султан.

– Христианское войско движется к Варне…

– Это мне известно, – Мурад нетерпеливо заерзал на подушках. – Добыл ли ты еще какую-нибудь информацию?

– Король Владислав заключил союз с Искандер-беем. Если крестоносцам удастся прорваться на юг, албанский князь тоже перейдет в наступление, и тогда силы неверных будет уже не сдержать.

– Дорогу на юг им перекрывает моя армия, – спокойно сказал султан. – А этот предатель Искандер-бей сейчас не в силах что-либо предпринять. Скоро я сравняю его замки с землей, а самого брошу на растерзание собакам!

– Вы правы, государь, – подобострастно склонил голову Фейриз-бей. – Но если неверные прознают о вашем приближении, они сумеют ускользнуть, и тогда через год мы вновь увидим их на пороге Эдирне.

– Ты говоришь верно, – согласился султан. – Но разве возможно скрыть такое большое воинство? Христиане наверняка уже прознали, что я иду на них войной.

– Нет, повелитель, пока они в неведении, что вы здесь. Мои люди пристально следят за каждым трактом и не допускают, чтобы какие-либо слухи достигали ушей Владислава прежде времени.

– Ты и все твои люди получите достойную награду за свою службу! – одобрительно произнес султан. – Но даже вы не в силах остановить людскую молву, которая бежит быстрее моего войска. До Варны еще много миль, и нам не подобраться к крестоносцам скрытно.

– Доверьте это дело мне, повелитель, – сказал Фейриз-бей. – У меня есть надежные люди, которые знают каждую тропинку в этих диких местах. Вы окажетесь под Варной еще до того, как неверные успеют что-либо предпринять.

Султан задумчиво поглядел на визиря, тот едва заметно кивнул, выражая согласие.

– Хорошо, веди мои войска, бей, – сказал султан. – Если ты проведешь меня к цели коротким путем – я осыплю тебя золотом. Если же ты лжешь мне и задумал измену… Ты сам знаешь, какая судьба ожидает предателей.

Но Фейриз-бей не солгал, его проводники, набранные из христиан-ренегатов, оказались опытными и хорошо знающими местность. Путь, который занял бы у султанских войск больше недели, был преодолен всего за четыре дня.

Несколько крепостей, занятых крестоносцами, османы обошли стороной – падишах не желал тратить время на осаду.

– Когда придет время, они сами откроют нам ворота, – говорил он визирю. – Наша цель сейчас – это Варна, где засели Владислав и Хуньяди.

Вечером восьмого ноября турецкие войска расположились на холмах недалеко от захваченной христианами небольшой крепости. Здесь завязался небольшой бой – десятка два неверных решили преследовать османский разведывательный отряд, но случайно нарвались на анатолийский корпус Караджи-паши и были поголовно перебиты. Все убитые оказались валахами, что сильно разозлило Мурада.

– Значит, Влад Дракул тоже с ними! – вскипел султан. – Похоже, он забыл, что дети его находятся у меня в плену и что я могу лишить их жизни, когда пожелаю?

– Вероятно, именно поэтому Дракул и вступил в союз с Владиславом, – ответил Халиль. – Посудите сами: если неверные одержат над нами верх (упаси Аллах!), жизнь его сыновей будет стоить гораздо дороже, и мы не посмеем тронуть их, ведь они могут пригодиться во время мирных переговоров.

– Никаких мирных переговоров больше не будет! – категорически объявил султан. – Эта война будет вестись до полной победы, до последнего солдата! Неверные пришли сюда за своей смертью, и я сделаю так, чтобы им не пришлось дожидаться ее слишком долго!

Слова падишаха звучали как вызов, и, похоже, крестоносцы его услышали. Уже на следующий день разведчики доложили, что христианская армия расположилась на холмистой поляне в нескольких километрах от крепости Варна. Видимо, кто-то предупредил их о приближении османских войск. Впрочем, султан был только рад этому:

– Неверные сами выбрали место своих будущих могил, – сказал он, услышав это известие. – Прекрасно, если они решили принять бой, значит, завтра все решится.

Вечером падишах собрал большой военный совет. Здесь присутствовали лучшие военачальники Османской империи: бейлербей Румелии Шехабеддин-паша, анатолийский бейлербей Караджа-паша, могущественные беи Давуд и Хасан, старый и мудрый Хизыр, молодой и горячий Сулейман Балтоглу, правитель Галлиполи и многие другие. Халиль хорошо знал каждого из них и кивком головы отвечал на многочисленные приветствия. Заняв место по правую руку от султана, визирь еще раз окинул взглядом собравшихся: вон там стоит его любимый брат Махмуд. Дальше прочих, в самом углу шатра, примостился неприметный Фейриз-бей, чудом выживший комендант Никополя и герой последних дней. Заганос тоже находится тут, его хищные глаза устремлены на высокий позолоченный трон, на котором восседает повелитель моря и суши, защитник ислама, хранитель веры, владыка османов – султан Мурад-хан. Его красный с золотым орнаментом кафтан туго затянут поясом, за которым блистает кинжал из дамасской стали, а на голове владыки правоверных красовался белоснежный тюрбан, украшенный драгоценными камнями и павлиньими перьями.