– А ты не думал, что завтрашний день может стать для тебя последним? – резонно напомнил я.

– Все мы рано или поздно умираем, но я предпочитаю строить планы на жизнь, а не на смерть, – философски заметил Джакобо. – И в этих планах девушки были бы очень кстати.

Мой приятель никогда не робел перед лицом врага, и шутки со смертью были для него обычным делом. Однако теперь даже Джакобо испытывал некоторое смятение, которое старался скрыть за своей привычной веселостью.

Только Янош Хуньяди, как всегда, был решителен и тверд. Не выказывая ни тени сомнения, он настоял, чтобы бой с турками был дан именно здесь, под стенами крепости Варна. Ему горячо оппонировал Джулиано Чезарини и ряд других военачальников, которые предлагали отступить или укрыться за безопасными стенами твердыни.

– У нас под началом двадцать пять тысяч человек! – кричал Хуньяди, растеряв остатки терпения. – Где мы возьмем провиант для такого количества людей, если жители и сами с трудом могут прокормить себя? Как долго можно продержаться в осажденной крепости при таких условиях?

После этих слов сторону Хуньяди поддержал и Влад Дракул, который всеми силами старался наладить с воеводой дружеские отношения. Я знал, что такое поведение вызвано политикой, ведь православная Валахия уже давно окружена враждебными ей территориями. С юга находились земли, подпавшие под влияние мусульман-османов, а на севере располагалась католическая Венгрия. Наличие таких могущественных соседей, готовых в любой момент начать вторжение в валашские земли, заставляло Влада Дракула искать поддержки одного из них против другого. Такая политика была подобна хождению по лезвию ножа, где любая ошибка могла стоить жизни, но другого выбора у князя не оставалось.

– Валахи готовы к бою! – твердо заявил Дракул, опустив свою внушительную ладонь на карту. – Слишком долго мы терпели притеснения со стороны османов, и теперь для нас нет иного пути!

Владислав, видя такое единодушие среди своих главных союзников, согласился, и едва взошло солнце, мы выступили из крепости навстречу султанским ордам.

И все-таки мне не давала покоя мысль о том, что Мураду удалось перебросить такое огромное войско незаметно. Ведь наши разведчики регулярно докладывали обо всем, что творится в округе, и хоть кто-то должен был обратить внимание на стотысячное войско!

Эта загадка так и осталась без ответа.

Расположившись на широком поле всего в нескольких милях от крепости, мы стали ждать врага. Незадолго до полудня из-за холмов появились первые османские знамена. Это был авангард султанского войска – легкая кавалерия на резвых лошадях, которая всегда следовала впереди регулярных частей. Турки, завидев наш лагерь, стали что-то выкрикивать друг другу на своем языке, после вновь скрылись, поднимая столбы пыли. Кто-то из мадьяр хотел преследовать их, но Хуньяди строго запретил предпринимать какие-либо вылазки и приказал оставаться на месте.

Вскоре стали подтягиваться основные силы османской армии. Они прибывали в течение всего дня, и даже когда спустились сумерки, их число продолжало увеличиваться. Как сообщили наши соглядатаи, сам султан прибыл лишь на закате, разбив свой красный с золотом шатер на самом высоком холме, откуда открывался самый лучший вид на место грядущей схватки. Именно оттуда он будет отдавать приказания и наблюдать за ходом сражения.

Когда же ночь окончательно вступила в свои права и пламя турецких костров опоясало всю долину, Владислав собрал командиров на последний военный совет. Вид у короля был несколько озабоченный, похоже, что он вполне здраво оценил сложившуюся обстановку и понимал, с каким серьезным противником предстоит иметь дело его не столь многочисленной армии.

– Завтра нас ожидает тяжелый день, – произнес Владислав, оглядывая собравшихся долгим взглядом. – Мурад, похоже, согнал сюда все свои силы в надежде задавить нас числом. По подсчетам моих людей, количество турок приближается к ста тысячам, и скорее всего за ночь их число только увеличится.

Командиры растерянно переглянулись, похоже, слова Владислава заронили зерно сомнения в их доселе храбрые души. Кто-то даже попытался вновь высказать мысль об отступлении, и тогда слово взял Янош Хуньяди. Грозно оглядев генералов, он воскликнул:

– Что с вами такое! С каких это пор поганые агаряне вызывают у вас страх и трепет? Не с вами ли я бился у Железных ворот, под Нишем, Софией и Златицей? Не с вами ли сражался в узких ущельях Драгомана и на горных перевалах близ Адрианополя?

В шатре воцарилась мертвая тишина, все как один слушали воеводу, не решаясь вставить ни слова.

– Теперь султан собрал новое войско, – продолжал говорить венгерский полководец. – Так что же? Значит, его постигнет участь всех предыдущих!

– С таким громадным воинством нам не приходилось иметь дело! – нерешительно проговорил один из офицеров. Его слова нашли поддержку у товарищей.

– Верно, – согласился Хуньяди. – Султан собрал войска со всей империи. На каждого нашего солдата завтра будет приходиться приблизительно по четыре турка. В такой ситуации, конечно, можно убежать, поджав хвост, и скрыться во тьме, как предлагают некоторые, – воевода бросил короткий взгляд на кардинала Чезарини и его окружение. – Но это лишь немного отсрочит нашу погибель. Турки не остановятся здесь, они ворвутся в Валахию, Сербию и Трансильванию, не щадя никого на своем пути. Лучшее, что мы можем сделать, – это остановить их здесь, ибо лучшая защита воина – острие его клинка!

– Мы все доверяем тебе, воевода, и пойдем за тобой на смерть! – подал голос один из людей Влада Дракула – молодой воин с пышными рыжими усами и в черных, как у валашского князя, доспехах. – Но будет ли оправдана такая гибель? Нас всего лишь горстка, турок же – несметное множество!

Воевода шагнул к валашскому офицеру и по-братски похлопал того по плечу.

– Я считаю, что это и есть наш с вами шанс! – уверенно проговорил он, оборачиваясь к остальным. – Султан слишком долго избегал открытого сражения, и я уже боялся, что мне вновь придется гоняться за ним по всей Румелии, как это было прошлой зимой. Но на этот раз Мурад решил действовать иначе – он собрал свои несметные полчища, чтобы навсегда похоронить нас в болгарской земле, и полностью уверен в успехе. В этом и заключается его главная слабость, ведь если завтра войско султана будет разбито, тогда уже никто не встанет на нашем пути, и мы погоним остатки турецкой армии до самых ворот Адрианополя. Таким образом, победа здесь – это победа во всей кампании и гарантия, что впредь султан не будет тревожить границы христианских государств!

Повисшее молчание нарушил один из полководцев:

– Султана нужно еще одолеть.

Хуньяди едва открыл рот, но вместо него ответил король:

– Янош уже изложил мне свой план сражения, и я нахожу его вполне разумным, – Владислав посмотрел на воеводу с полным доверия взором. – Думаю, что с Божьей помощью и под его умелым командованием мы одержим победу!

Король отступил в сторону, давая Хуньяди возможность высказать свои предложения.