— Сток… а ребята? Винни один совершил измену, или…

Было слышно как вздохнул старик, как втянул в легкие воздух. Секунды тянулись, а он все не отвечал.

— Сток… кто еще? Просто скажи мне… — По щекам Чарли скатилась первая слеза — она уже все и сама поняла.

В голове пронеслись воспоминания о том, как совсем молодые байкеры ввалились в ее гараж. В памяти всплыли картинки, которые Троттл показал, чтоб поведать историю их планеты. Она вспомнила, каким удивительно глубоким показался ей голос великана Модо… Улыбнулась сквозь слезы тому, как трое хвостатых засранцев восхищались неизвестной байкершей, которая помогла им победить Лимбургера, а с нее, Чарли, требовали горячих сосисок… В ушах зазвучал рассказ Модо о маме и племяннике. Женщина будто наяву увидела его улыбку: взгляд марсианина всегда теплел, когда речь заходила о семье… А потом Чарли будто наяву услышала грустный вздох Троттла. Тот, бывало, ночами поднимал к небу лицо, если думал, что его никто не видел. Она знала, что в такие минуты друг думал о той, что ждала его дома…

— Модо, Троттл, Огонек и… Карабина…

Чарли закрыла лицо руками и, больше не пытаясь держаться, почувствовала, как стремительно мокнут ладони. Не только мужа не стало — почти всех ее близких забрала смерть. Как?! Что же устроили эти сорвиголовы, чтобы так закончить свой век?! Она хотела спросить, но потом поняла, что ей это не интересно.

— Терри заботится о детях? — даже для нее стало удивительным то, как сухо и безэмоционально прозвучал вопрос.

— Терри… и государство. Марсианская республика обеспечит их всем, что будет необходимо. Я… не стал обнародовать тот факт, что герои войны предали родину.

Родину? Или лично тебя, старик? К кому еще могли они идти, у кого просить помощи? Но ты им, судя по всему, ответил отказом. Или просто не вышел на связь, как делал это все последние годы. Уж не на твою ли жизнь покусились они, великий Лидер? А может… просто приехали поговорить в свойственной им манере, а твоя охрана приняла дружеский визит за нападение?.. И теперь ты пытаешься подкупить жрущую тебя совесть, рассказывая о предательстве тех, кто до последней капли крови был готов защищать Марс?!

Внезапно паззл в ее голове сложился: лимузин и покрытый черной шерстью водитель, который в каждом выпуске новостей стоял за плечом Стокера; заботливо подготовленные документы и пригодный к жизни гараж, пароль, который она легко угадает… Глупые ее мышки, неужели и они собрали доказательства и пошли против того, кто много лет сидел на марсианском троне? Против того, кто знал их лучше, чем они сами…

— Чарли… Чарли, ответь! Мне очень жаль сообщать тебе такие новос…

Ее рука нашарила кнопку отключения, щелкнула тумблером и оборвала старческий голос на полуслове. Навсегда порвала нить, которая связывала ее с прошлым. С четвертью века, которые она прожила бок о бок с инопланетянами. С мужчиной, ставшим ее вселенной, с ее детьми, ради рождения которых она столько выстрадала, с друзьями, которые стали семьей.

С жизнью, которую она прожила зря…

Чарли долго сидела, обняв колени и уставившись в одну точку. Несколько раз рация снова попыталась запищать, и она раздраженно скинула ее на пол, от чего хрупкий механизм развалился на части. Она смотрела на осколки, но видела не сложный прибор из поломанных микросхем, а свою жизнь, вдребезги разбитую и бесполезную.

Спустя какое-то время умные часы на ее запястье завибрировали, напоминая о том, что нужно принять лекарства. Она серьезно относилась к лечению, искренне желая помочь себе ради семьи, но сейчас вставать и пить таблетки не хотелось совершенно. Какой в них смысл, если Чарли потеряла все, что было дорого?

Сначала она хотела остаться здесь и больше никогда не шевелиться, но спустя пару минут брови ее сошлись на переносице, а в глазах появилась решимость. Нет, она не будет отказываться от таблеток, они отлично помогут ей справиться с болью! Врач же ей очень подробно рассказывал, как действуют лекарства и как их следовало принимать.

Женщина поднялась с пола, прошлась по гаражу и дому, надежно заперев все замки. Она не хотела, чтобы сегодня ее спасали. Тот единственный, кто всегда это делал, больше никогда не придет к ней на помощь… Чарли зашла на кухню, прихватив оттуда бутылку виски, которая хранилась в самом дальнем углу кухонного шкафа: после начала приема лекарств к алкоголю она не притрагивалась. Дошла до спальни, села на край кровати. Взяла с тумбочки пузырек, покрутила в пальцах. Открыла и высыпала пару кругляшков на ладонь. Закинула в рот, а потом запила принесенным с собой виски. Чарли поморщилась, глотая, хотя таблетки послушно скользнули по пищеводу. Она снова повертела в руках пузырек, вытряхнула на ладонь еще парочку пилюль, чтобы и их проглотить, запив, как и предыдущие. Довольно крупные таблетки неприятно прокатились по горлу, оставив после себя болезненное ощущение. Но разве может это сравниться с тем, что чувствовала Чарли? Разве может ощущение от того, как проваливается в желудок лекарство, сравниться с пониманием, что твою жизнь выбрасывают в помойку?! Разве может какая-то боль в горле, последовавшая за следующей порцией таблеток, сравниться с болью от фразы «В Марсианской республике такая… бумажка… не считается законной… после окончания Плутаркийской войны вы сожительствовали с моим соотечественником…» Разве гладкая капсула может сделать больно после того, как ты узнала, что выносить детей не достаточно, чтобы стать не просто генетическим материалом в эксперименте, а их матерью… Чарли запила последние таблетки из баночки, в которой несколько минут назад была месячная доза лекарств. Впрочем, глотала она очень осторожно, следя за тем, чтобы желудок принял все, что в него отправили: ей не хотелось, чтоб ее вырвало, тогда пришлось бы повторять заново.

Чарли, чувствуя, что тянет в сон, прилегла на постель и закуталась в одеяло: внезапно стало зябко, и это раздражало, мешая уснуть. Желудок сжался, но она сглотнула тошноту и попросила организм не пытаться сопротивляться ее решению.

Она закрыла глаза и вызвала в памяти образ того, о ком так болело сердце. Вспомнила, как он браво ввалился в ее гараж, но подскользнулся на масле и позорно улетел вверх ногами в стену. Вспомнила, как билось его сердце, когда он поймал ее, впервые вырывая из рук чокнутого плутаркийца. Кто бы знал, сколько таких спасений их еще ждало дальше!.. Вспомнила, как он в первый раз заглянул ей в глаза, и она замерла, не в силах