16 октября 1813 г. на просторной равнине у Лейпцига началась трехдневная, величайшая из битв наполеоновской эпопеи, которая вошла в мировую историю как «битва народов»[1209]. Войска шестой коалиции состояли из россиян, австрийцев, пруссаков, шведов, баварцев, вюртембержцев, причем в русской армии были представлены разные народы России - например, башкиры, вооруженные... луками и стрелами, за что французы прозвали их амурами. С другой стороны, под знаменами Наполеона сражались кроме французов итальянцы, поляки, голландцы, бельгийцы, саксонцы. К началу битвы Наполеон имел, по разным источникам, от 155 до 175 тыс. человек и 717 орудий, союзники - от 193 до 220 тыс. человек и 893 орудия.

«Битву народов» под Лейпцигом можно было бы назвать (по аналогии с «битвой трех императоров» при Аустерлице) и «битвой четырех императоров». Здесь императору Наполеону противостояли три монарха - император Александр, император Франц и король Фридрих - Вильгельм, которых, кстати, великий Д. Г. Байрон удостоил нелестным определением: «три чистопородных олуха из старых законных династий»[1210].

В ночь на 16 октября, как бы предвещая небывалое кровопролитие, над полем битвы разразилась буря с громом и молнией, а весь день 16-го шел дождь, который, однако, не остудил пыла сражающихся. Битва началась рано утром с артиллерийской дуэли, когда противники стали палить друг в друга из 2 тыс. орудий; «мир еще никогда не слышал такой канонады», - отметил английский биограф Наполеона Винсент Кронин. Цитирую далее Кронина: «За последние шесть лет Наполеон изобрел смертоносную тактику выставления пушек на возможно близкое расстояние, чтобы расстреливать пехоту и кавалерию, выкашивая строй противника целыми рядами. Теперь он мог видеть, как союзники поставили пушки в длинные ряды, чтобы последовать его примеру: “Наконец-то они хоть чему-то научились!”»[1211].

Первые полдня битва шла с переменным успехом, а к 15 часам Наполеон подготовил прорыв союзного центра. Начальник его артиллерии генерал А. Друо обрушил на место прорыва из 160 орудий, «пожалуй, неслыханный в истории войн по своей сосредоточенности шквал артиллерийского огня» (свидетельство очевидца, русского генерала и будущего фельдмаршала И. И. Дибича[1212]). Ровно в 15 часов все трубачи французской армии протрубили сигнал к атаке. Мюрат с двумя кавалерийскими корпусами (100 эскадронов, т. е. 10 тыс. сабель) устремился к селению Госсе в самом центре позиций союзников. У Мюрата под Лейпцигом уже не было той, по выражению Хилэра Беллока, «тучи кентавров», которые мчались за ним в битве при Эйлау . Их заменили юнцы»[1213]. Но и во главе этих «юнцов» Мюрат прорвал уже расстроенную огнем Друо[1214] русско-прусскую линию в центре союзников и, преследуя бегущие полки, оказался в 800 м от «Монаршего холма» близ Мейсдорфа, откуда наблюдали за битвой все союзные государи и главнокомандующий Шварценберг.

В этот момент Наполеон решил, что сражение выиграно. Он поздравил с победой короля Саксонского и приказал властям Лейпцига «звонить во все колокола» по случаю великой победы[1215]. Однако в считаные часы картина битвы начала калейдоскопически меняться. Из своей ставки на холме у Тонберга, всего в 3,5 км от «Монаршего холма», Наполеон увидел, как пришли в движение союзные резервы. Александр I (кто бы мог подумать?) раньше своих «братьев» - монархов и даже самого Шварценберга понял, что в битве наступает критический момент, и, прежде чем Мюрат прорвался к «Монаршему холму», успел лично послать в прорыв резервную 100 - пушечную батарею Н. О. Сухозанета, а вслед за ней - русскую дивизию Н. Н. Раевского и прусскую бригаду Ф. Г. Клёйста. Эти войска остановили Мюрата, закрыли собою брешь в центре союзной позиции и, по выражению М. И. Богдановича, «исторгли успех из рук Наполеона»[1216].

Тогда, к 17 часам, Наполеон, стремясь выиграть битву непременно в первый же день, пока не появились войска Беннигсена и Бернадота, решил идти ва - банк и ударить по ослабленному центру коалиционеров силами своей непобедимой, пешей и конной гвардии. Он уже снимал с руки перчатку, чтобы дать знак для сакраментального приказа: «Гвардию - в огонь!» - когда ему доложили об атаке австрийцев на его правое крыло. В атаку шел 2-й корпус австрийской армии, которым командовал старый знакомый Наполеона, генерал от кавалерии граф М. Мервельдт. Наполеон был раздосадован: пришлось отрядить часть гвардии вправо, на помощь князю Ю. Понятовскому, который принял на себя австрийский удар. Понятовский сражался искусно, отбросил австрийцев и взял в плен самого Мервельдта[1217]. Но время для решающего удара по союзному центру было упущено. Над полем битвы сгустились сумерки.

Таким образом, первый день «битвы народов» не выявил победителя. Обе стороны понесли огромные потери: Наполеон - больше 25 тыс. человек, союзники - около 40 тыс.[1218] Наполеон, владевший большую часть дня инициативой, несмотря на численное превосходство союзников, был доволен тем, как сражались его войска. Польского князя Юзефа Понятовского он прямо на поле битвы произвел в маршалы Франции. Но результат дня его разочаровал. Разбить Шварценберга и Блюхера до соединения их с Бернадотом и Беннигсеном не удалось. В ночь с 16 на 17 октября и Бернадот, и Беннигсен прибыли к Лейпцигу и привели с собой 110 тыс. бойцов. Наполеон в ту ночь тоже получил подкрепления, но всего лишь в 15 тыс. человек. Теперь войск у союзников стало почти вдвое больше, чем у Наполеона.

С утра 17 октября обе стороны начали убирать раненых и (не мешая друг другу) готовиться к возобновлению битвы. Узнав о двойном превосходстве коалиции в силах, Наполеон понял, что выиграть лейпцигское сражение практически невозможно. Он приказал доставить к нему пленного генерала Мервельдта, с которым уже имел дело как с вестником мира в 1797 г. перед Леобеном и в 1805 г., после Аустерлица. Теперь Наполеон сказал Мервельдту, что в знак уважения к нему отпускает его из плена, и передал с ним письмо к Францу I с предложением мира. Франц, получив это письмо, обратился за советом к Александру I. Тот рекомендовал оставить мирный почин Наполеона (как это делал сам царь в 1812 г.) без ответа[1219].