А вот для контраста факт с другой, французской стороны. Читаем в монографии англичанина Рональда Делдерфилда: «Среди тех, кто по приказу Наполеона был похоронен с воинскими почестями (после битвы при Лютцене. - Н. Т.), был и молодой прусский солдат и после смерти сжимавший знамя, защищая которое он отдал свою жизнь. Знамя было похоронено вместе с ним»[1173].

Наполеон потерял при Лютцене не меньше 15 тыс. человек и не имел достаточно сильной кавалерии, чтобы преследовать союзников с боем. Он лишь проследовал за ними в Дрезден и далее к Бауцену. В Дрездене император простился (оказалось, навсегда) со своим пасынком, вице - королем Италии Евгением Богарне, который отправился формировать новые итальянские войска. «Наполеон, - читаем об этом прощании у Н. А. Полевого, - долго держал Евгения в объятиях, как будто тревожимый мрачным предчувствием»[1174].

Второе в кампании 1813 г. сражение, еще более упорное, чем при Лютцене, союзники дали Наполеону у г. Бауцен 20 - 21 мая. По русским данным, Наполеон и здесь сохранял общий численный перевес[1175], хотя его артиллерия и кавалерия были вдвое слабее. Впрочем, именно артиллерийский маневр первоклассных батарей Антуана Друо с последующим захватом командных высот позволил Наполеону выиграть и эту битву. Если бы маршал М. Ней не оплошал с выполнением главного в той битве приказа Наполеона обойти правый фланг союзников, под Бауценом мог повториться Аустерлиц. Но «князь Московский», который, кстати, после 1812 г. как военачальник резко сдал, под Бауценом непростительно медлил и упустил свой шанс. В результате союзники, потеряв, по данным Д. Чандлера, около 20 тыс. человек, продолжили свою ретираду в относительном порядке. Наполеон, не досчитавшийся, по Чандлеру, примерно стольких же своих солдат[1176], и страдавший от недостатка кавалерии, преследовал их без должного напора, но тем не менее занял Бреславль (где так недавно Александр I и Фридрих - Вильгельм III радовались в предвкушении своих побед) и вышел к Одеру.

В штабе союзников забили тревогу. Фридрих - Вильгельм вновь плакал, восклицая: «Опять я на Одере!» Русские офицеры вспоминали предостережение Кутузова: «Как воротимся? С рылом в крови!»[1177] Витгенштейн сам попросил уволить его с поста главнокомандующего и назвал своим преемником Барклая де Толли. 29 мая Александр I с согласия Фридриха - Вильгельма III назначил главнокомандующим союзными войсками Барклая. В те же дни, прибегнув к посредничеству Меттерниха, союзники предложили Наполеону перемирие.

Наполеон после двух побед не проявлял особой радости. Дело не только в том, что победы дались ему труднее, чем он рассчитывал (теперь и солдаты его были уже не те, а среди соратников ему так не хватало погибшего Ж. Ланна, заболевшего А. Массена, осажденного в Гамбурге Л. Н. Даву и занятого в Испании Л. Г. Сюше). Он пережил в мае 1813 г. и тяжкие личные утраты. Перед битвой при Лютцене, в стычке под Вейсенфельсом, 1 мая на глазах императора погиб его старый друг маршал Ж. Б. Бессьер - был убит ядром, разорвавшим ему грудь. О подробностях гибели Бессьера вспоминали те, кто его убил, - русские офицеры. Очевидец, будущий генерал-декабрист князь С. Г. Волконский, свидетельствовал, что ядро в Бессьера выпустил командир артиллерийской батареи, тоже будущий декабрист О. В. Грабе-Горский - чуть ли не на пари с генерал-майором С. Н. Ланским[1178]. Сам Грабе-Горский впоследствии не без гордости вспоминал: «Я убил маршала Бессьера»[1179].

А на другой день после битвы при Бауцене, в арьергардном бою под Герлицем 22 мая, когда Наполеон наблюдал за отступлением союзников, неприятельское ядро ударило в дерево, возле которого стоял император, и рикошетом поразило его самого близкого друга обер-гофмаршала Ж. К. М. Дюрока. Смертельно раненный Дюрок умер на руках Наполеона. «Прощай, мой друг, - сказал умирающему император. - Жди меня там, мы скоро увидимся»[1180]. Когда врачи унесли тело Дюрока, Наполеон машинально сел на какой-то пень и долгое время оставался недвижим, словно изваяние, хотя вокруг него ложились осколки снарядов от прусского арьергарда, а боевые соратники слезно умоляли его пройти в укрытие.

На месте гибели своего обер-гофмаршала Наполеон поставил памятный знак. Андре Кастело писал о нем уже в 1960-е годы: «И сегодня можно увидеть в самом центре деревни Макерсдорф большой квадратный камень . На нем высечены имя, крест, дата: “Дюрок. 1813”. Останки Дюрока покоятся в Доме инвалидов, неподалеку от гробницы Наполеона»[1181]. Там же погребен и Бессьер. В конце концов, после того как в 1840 г. был перенесен в Париж с острова Святой Елены прах Наполеона, они встретились ТАМ - все трое.

После гибели Ж. Ланна под Эслингом в 1809 г. ничто (даже российскую катастрофу) Наполеон не переживал так тяжело, как смерть в течение трех недель Бессьера и Дюрока. К тому же не радовали императора и вести из Франции. Страна буквально надрывалась, поставляя ему досрочные наборы призывников, и от этого нация теряла здоровье, которым так гордился и любил похвастаться перед Европой Наполеон. В таком расположении духа он принял австрийское посредничество и согласился на перемирие. Оно было подписано 4 июня в чешском селении Плесвиц на два месяца. Надежды союзников на перемирие были понятны: оправиться от двух поражений, подтянуть резервы и, главное, привлечь на свою сторону Австрию.

На что рассчитывал Наполеон? Заключить ли мир с деморализованными коалиционерами на условиях сохранения status quo, т. е. всех его завоеваний? Или видимостью миротворчества успокоить пресыщенную славой и уставшую от войн Францию, а тем временем пополнить свои войска подходившими резервами и нанести коалиции решающий удар? по-видимому, было в его расчетах и то, и другое. Было, но не удалось. Поэтому post factum, уже на острове Святой Елены, Наполеон признал: «Не следовало мне соглашаться на перемирие после победы при Бауцене. Я уже был в Бреславле, и если бы продолжал безостановочное движение, то русские и пруссаки ушли бы за Вислу, поляки снова вооружились бы, и мой тесть (Франц I. - Н. Т.) никогда не отважился бы восстать против меня»[1182]. Главный биограф Александра I Н. К. Шильдер тоже полагал, что после третьего (вслед за Лютценом и Бауценом) большого сражения, которое, «по всей вероятности», выиграл бы Наполеон, Австрия осталась бы нейтральной[1183]. Именно в расчете на лояльность Австрии обманулся Наполеон, заключая перемирие. Он не ожидал, что в ряду предательств 1813 г., когда один за другим бежали от него в стан феодальной коалиции послушные ему раньше германские вассалы, «наиболее элегантное предательство» (по выражению чешского историка Я. Шедивы[1184]) уготовит ему Меттерних - alter ego его тестя.