– Работа такая, – смутился Стас. – Вы нам лучше расскажите, что за шум здесь бывает и какой? Топот или грохот?

Сторож развела руками:

– Да я редко на дежурство остаюсь, вот разок Олег меня попросил два месяца назад остаться, он в область к родственникам с семьей ездил. Всю ночь на крыше шебуршалось что-то, словно крысы или ветер так шелестел. Я ему утром рассказала, так он давай меня стращать, что, мол, это старый князь разбушевался из-за ремонта, стал ночами скрипеть и шуршать наверху, где ремонт крыши делали. Так я с тех пор отказывалась оставаться, не люблю нечисть всякую. А как он в дурдом загремел, меня Фаина Моисеевна слезно просила подежурить, а то работать некому. Римма Алексеевна и так почти каждую ночь одна оставалась, на ней уже и лица нет от усталости. Мне стало жалко их, вот и вышла на одну ночь подежурить, а тут такое! Сегодня так хотела отказаться, а на Римму глянула – у нее лицо серое, глаза красные, как у мыши, замученная. Вот дала ей ночь в себя прийти, а завтра все – ни ногой ночью в музей. Ведь страшное дело, покойник же сюда может явиться, невинно убиенный наш Владимир Ильич. Я днем сбегала в церковь, за него свечку поставила, чтобы душа упокоилась и он меня не приходил пугать.

– Не бойтесь, Ольга Борисовна, теперь мы с вами. Я вас от преступника спас и от любого привидения спасу, – Стас, как обычно, не удержался от шутки.

Но в этот раз женщина отреагировала спокойно; она показала, где ключи от всех дверей, как управлять светом, и пошла подремать на коротком диванчике в кабинете директора. Сыщики предупредили, чтобы женщина не пугалась звуков, так как сегодня они хотят провести несколько следственных экспериментов.

Свой ночной осмотр они начали с места происшествия – мастерской, где находился Завьялов в ту ночь, когда пропал альбом с монетами. Гуров включил лампу на столе в реставрационной мастерской. Стас принялся стучать в окна, а Лев внимательно слушал, замерев у стола.

После этого эксперимента Стас отправился на улицу и вновь стал стучать в окна мастерской. На улицу вышел Гуров. В свете фонарика рассмотрел окно, потом вытащил стеклорез и лихо вырезал большой кусок стекла. На удивленный взгляд Крячко Лев подмигнул:

– Вещдок однозначно, все стекло заляпано пальцами, а из-за того, что в раме оно было плохо закреплено, то стук был самым громким из всех и дребезжащий.

– Но кто стучал, Лев, ведь Завьялов никого не увидел на дорожке под фонарем? Да и я записи с камер видеонаблюдения лично просматривал, никого там не было. Если, конечно, мы не ищем следы человека-невидимки.

Но Гуров в ответ задал странный вопрос:

– Как думаешь, каким образом можно попасть на крышу здания?

Стас прошелся вдоль длинной вереницы окон и остановился у лестницы на балкончик.

– Ну вот если встать на перила, то легко можно забраться на крышу.

– Тогда полезли, – предложил Крячко напарник.

За несколько секунд они оказались возле крохотного чердачного окошка. Лев натянул перчатку и мягко коснулся створок, они без усилия раскрылись – окно оказалось не заперто изнутри. Стас с недоверием осмотрел проем, ему не верилось, что они смогут в него пролезть. Но его коллега уже распластался на крыше и просунул ноги внутрь. С трудом мужчины протиснулись в чердачное пространство, створки были уж очень узкими. На чердаке почти ничего не было видно из-за отсутствия окон. Включили фонарик, в его свете блеснули металлические широкие трубы – воздуховод. Они осветили небольшой кусочек чердака – балки крыши, свежее прорезиненное покрытие под ногами, желтые пятна изоляционного материала – ничего любопытного.

Лев Иванович с интересом осмотрел воздуховод, прикинул ширину небольшой трубы, посветил внутрь и спросил:

– Ты проволоку взял с собой?

– Вот, – махнул мотком Стас.

Гуров забрал у него проволоку, бормоча под нос какие-то цифры. К концу проволоки примотал валявшуюся на чердаке огромную канистру с водой и принялся пропихивать проволоку с грузом в трубу, получилось что-то наподобие удочки.

– Приманку для привидения сделал? – пошутил Стас.

Но сыщик отмахнулся, разматывая проволоку, он вполголоса считал:

– Так, три метра, еще метр, так, еще два.

Крячко оставил его проводить дальше эксперимент, а сам с фонарем начал осматривать чердачное помещение. Почти сразу он заметил отпечатки чьей-то обуви, ведущие в дальний угол на противоположной стороне чердака.

Оперативник взмахнул фонариком и вздрогнул от неожиданности: луч света выхватил пронзительный тяжелый взгляд черных глаз на грубом некрасивом лице. Полковник совладал с нервами и двинулся к человеку перед собой. Через пару шагов он с облегчением вздохнул – перед ним стоял большой портрет в человеческий рост в тяжелой темной раме. На холсте художник изобразил субтильного человека в черном камзоле; задний фон картины был тоже темный, поэтому глаза так живо смотрелись на желтоватом лице с глубокими морщинами. В руках у мужчины были изображены странные предметы – одну руку обвила устрашающего вида змея с острыми выпирающими зубами, а во второй он держал кристалл багрового цвета. Вся картина создавала гнетущее впечатление из-за мрачных цветов и неприятного взгляда мужчины. За спиной Крячко раздался радостный возглас:

– А вот и черный князь! Смотри, действительно неприятный тип. Постарался художник.

– Что за легенда? Уже который раз слышу ее от музейщиков. – Стас с неприязнью смотрел на угрюмое лицо князя.

– Старый князь Разумовский слыл чернокнижником, который с увлечением старался добыть философский камень. Тогда это было распространенное хобби среди образованной знати, я так понимаю, именно философский камень и держит он в руках. А так как для опытов с его производством требовались драгоценные металлы, то монеты, что он использовал в своей лаборатории, якобы пропитались негативной энергией. Стали проклятыми, а сам князь по привычке шастает по своему поместью, вредит новым владельцам его коллекций. И, конечно, как настоящее привидение, пугает всех звуками, стуками и пропажами ценных предметов, чтобы помнили, кто здесь хозяин.

– Философский камень какая-то ценная штука? – Крячко силился вспомнить, что же ему об этом рассказывали на уроках истории.

– Некая субстанция, которая при прикосновении превращает любой металл в золото. Прихвати раму с другой стороны, – попросил друга Лев.

Он ухватился за один край рамы и потянул вперед. С помощью Стаса они легко сдвинули картину и переместили ее к другой стене.

– Надеешься, что найдем философский камень или залежи золота старого князя? Судя по его кислому лицу, опыты были не особо удачными, – Стас отряхивался от поднявшейся пыли.

Но Лев Иванович не ответил, луч его фонарика ползал по стене, на которую опиралась картина. Под желтым пятном высветились старые