и я больше не буду одинок. Я никогда не буду одинок. Достаточно одному человеку это прочесть, и он будет со мной все это время. Это, пожалуй, единственное утешение, которое у меня осталось.

Я впервые в жизни путешествую не по Ише. Я обнаружил, что мне не очень нравятся корабли. Они бесконечно раскачиваются, и в брюхе этого чудовища слышно, как вода плещется о деревянный корпус. Это нервирует. Но это место нравится мне еще меньше. Ролшш — дикий континент, населенный неуклюжими тварями, которые смотрят на землян как на легкую закуску. Сначала я подумал, что здешних монстров притащили из Другого Мира, но Теммет — демономант, и я слышал, как он говорил Смерти, что они местные существа. Я не думал, что в нашем мире есть что-то настолько большое. Некоторые из них в двадцать раз выше землянина, гигантские существа, передвигающиеся на двух ногах, с огромными пастями. На днях мы видели одного из них, бродившего по близлежащим джунглям, и я заметил, как с его бороды капает кровь свежей добычи. Мы постоянно слышим, как они рычат друг на друга и ломятся сквозь деревья. По крайней мере, они не приближаются к городу. Я думаю, их не пускают стены. Или, может быть, патрули. Что-то удерживает их на расстоянии, и я этому рад. Восьминогие монстры еще хуже. Они — воплощенные кошмары, крадущиеся по деревьям и поющие друг другу почти земными голосами. Неудивительно, что Ролшш почти не населен; кажется, все на этом проклятом континенте хочет нас убить.

До'шан висит в небе темным пятном, заполняющим восточный горизонт. С горы спускаются четыре огромные цепи, уходящие глубоко в землю неподалеку. Они больше, чем цепь, которая является якорем Ро'шана, и каждое звено во много раз больше дома. Я не знаю, какое существо могло их построить, но они были созданы не для того, чтобы втягиваться в летающую гору, а для того, чтобы навечно приковать ее к миру. Местные жители говорят, что цепи нерушимы, и у них были поколения, чтобы проверить эту теорию. Никакие кирки не могут их расколоть, никакой огонь не может их расплавить, никакой молоток не может оставить на них вмятину. Но, какая бы магия ни удерживала их в целости, она, похоже, не способна остановить природу. Я вижу, что вдоль всех звеньев растет мох, по ним ползут лианы. Клянусь, я даже видел на них существ, какую-то группу, поднимающуюся по звеньям, чтобы добраться до руин города на вершине. Но в этом трудно быть уверенным. На таком расстоянии глаза тебя обманывают. На достаточно большом расстоянии даже монстры выглядят как муравьи.

Мы отправляемся завтра. Пилк напугана. Я слышал, как она жаловалась на то, что порталы опасны на таком расстоянии даже для одного или двух человек. Ей нужно переправить туда половину армии. Без сомнения, Смерть и ее рыцари пойдут первыми, использование порталов становится тем опаснее, чем больше людей проходит через них. Те из нас, кто пойдут последними, с такой же вероятностью окажутся неизвестно где, как и в нашем истинном пункте назначения. Надеюсь, мы все поймем, что портал ведет в никуда.

Мне очень жаль, Эска.

Я хочу записать это на бумаге. Я хочу, чтобы это было записано. На случай, если мы придем завтра и… На случай, если Смерть победит. Я хочу, чтобы кто-нибудь знал, что мне очень жаль. Я хочу, чтобы тот, кто найдет этот кусочек меня, знал, что я никогда не хотел ничего из этого.

Глава 41

Через несколько месяцев после нашей остановки в Полазии я почувствовала, что готова сразиться с Джинном на До'шане. Готова помериться силой и мастерством с богом. Ролшш очень напоминал мой дом; мой первый дом, Кешин. Густые деревья, уходящие в небо, создают такой густой полог, что по нему могут ходить самые мелкие существа. Без сомнения, там будет опасно ступать, но, думаю, вид будет захватывающим. Наш вид был еще лучше. Два флаера, один достаточно большой, чтобы вместить основную часть наших сил и припасов, другой поменьше — для высадки десанта. Конечно, я села на тот, что поменьше. Я намеревалась быть первой, кто ступит на До'шан.

Я увидела, как далеко внизу зашелестели деревья, и мельком заметила какой-то огромный хвост, махнувший взад-вперед; затем он исчез, скрывшись за зеленой массой. Иштар рассказывала мне истории о Ролшше, о чудовищах, которые бродили по его джунглям и горным хребтам. По своим размерам они действительно были чудовищами, и даже Сссеракис испытывал к ним некоторое уважение. Другие истории, рассказанные Иштар, касались сокровищ, спрятанных в заброшенных городах, и храмов, построенных для поклонения мертвым богам, Ранд или Джиннам, которые не пережили их войну. Она также рассказывала мне истории о странных карликовых существах, которые крали лица как у землян, так и у пахтов, но, я думаю, это была ложь. С другой стороны, возможно, она имела в виду Про́клятых; они существуют по всему Оваэрису, прячась в темных местах, куда боится ступать большинство цивилизованных людей.

Далеко внизу проплыл городок, такой маленький, что казался коричневым пятнышком посреди моря зелени. Я спросила, как он называется, и Иштар только пожала плечами, молча спрашивая, какое это имеет значение. Тогда у меня не было ответа, но, думаю, теперь он у меня есть. Имена имеют значение. Имена людей, имена мест. Давая вещам имена, мы придаем им смысл и ценность. Заметит ли кто-нибудь, если безымянный городок посреди джунглей внезапно исчезнет? Но дай этому поселению имя, и оно внезапно станет местом, где живут люди. Нанеси его на карту, и оно станет постоянным. Потом королева предъявит на него права, и он станет собственностью, которую нужно защищать любой ценой.

Одно имя, всего шесть букв, сообщить больше, чем все прочие части именования разом. Люди видят женщину-землянина, идущую по их городу, и не удостаивают ее второго взгляда — еще одно лицо в бесконечном море других. Назови эту женщину по имени, Эскара, и реакция изменится. Внезапно люди узнают, на кого они смотрят, репутация и рассказы в тавернах обретут новое значение. Абстрактный ужас, почти миф, станет реальностью. Зная это имя из шести букв, город из безопасного превращается в находящийся под угрозой. Королева-труп существует, она живая, она ходит среди нас и по ее следам придет разрушение. Но, по правде говоря, что изменилось? Я все тот же человек, независимо от того, знают люди мое имя или нет. Город не стал менее безопасным, чем был, просто потому что жители знают мое имя.