Несмотря на некоторое замешательство, вызванное пояснением майора Горрекера, сэр Хадсон Лоу продолжал утверждать, что ему ничего не было известно о недостаточной норме выдачи продуктов для Лонгвуда. В связи с этим я посчитал необходимым перечислить те дни, когда ему вручались заявления о нехватке провизии для Лонгвуда и от меня, и от г-на Балькума, поставщика Наполеона, и от слуги Наполеона, ведающего его столом. Я также заявил, что помощь, оказываемая дважды в неделю сэром Томасом Ридом, в приобретении различных предметов питания для Лонгвуда, которые оплачивались в его присутствии Киприани, не могла оставить сэра Томаса в неведении относительно нехватки провизии для французов. Губернатор не без ехидства заявил, что «видимо, я должен быть главным свидетелем, которого эти люди могут вызвать в суд».

4 июня. В соответствии с указанием сэра Хадсона Лоу поставка мяса в Лонгвуд за счёт государства увеличена на двадцать фунтов в день.

По прибытии кораблей из Англии у поместья «Ворота Хата», независимо от обычного часового, был выставлен пост в лице офицера, получившего указания тщательно проверять каждого человека, который направляется в сторону Лонгвуда, и не пропускать далее подозрительных персон.

5 июня. Граф и графиня Монтолон отправились в город за покупками и заодно решили нанести визит адмиралу и госпоже Малькольм. Офицеру, сопровождавшему их, было приказано губернатором «следовать за ними в дом адмирала и внимательно слушать там все разговоры».

6 июня. Встретился с Наполеоном, который пребывал в отличном состоянии духа. Он сообщил мне, что вчера граф Монтолон информировал его о том, что человек, видевший великого ламу, только что прибыл на остров. Поэтому Наполеон хотел бы, чтобы, как только я окажусь в городе, попытался познакомиться с этим человеком и выяснил у него, какими церемониями сопровождалась его встреча с великим ламой. В частности, практиковалась ли во время встречи церемония поклонения. Наполеон попросил меня, по возможности, выяснить все детали встречи этого человека с великим ламой. «Меня очень интересует, — заявил Наполеон, — любая информация о великом ламе. Мне никогда не приходилось читать о нём какую-либо информацию, которой я мог бы доверять, и я иногда сомневался в его существовании».

В городе встретился с сэром Хадсоном Лоу. Немного побеседовал с ним относительно замечаний Наполеона о речи лорда Батхерста. Его превосходительство вручил мне послание, которое я должен был передать Наполеону в качестве ответа на его замечания. Я упомянул губернатору, что Наполеон, говоря о лорде Батхерсте, также заявил: «Почти все министры — лгуны. Талейран — их капрал, за которым следуют Каслри, Меттерних, Гарденберг и так далее». Я также информировал губернатора о том, что Наполеон попросил меня познакомиться с недавно прибывшим на остров джентльменом, который встречался с великим ламой. Сэр Хадсон, как выяснилось, не знал, что такой человек прибыл на остров.

Вскоре после этого я повстречался с капитаном Бальстоном, работавшим в морской службе Восточно-Индийской компании. Он напомнил мне о нашем давнишнем знакомстве. От него я узнал, что некий джентльмен приехал из Китая с рекомендательным письмом для меня от г-на Юрмстона, проживавшего в Макао, с которым я поддерживал очень тёплые, дружеские отношения. Встретившись затем с этим джентльменом, я узнал, что его имя — Маннинг и что он именно тот самый человек, которого я искал. У него была длинная чёрная борода. Он путешествовал по всему королевству Тибет, находившемуся у самых западных границ Китая. Я рассказал ему, что император проявляет большой интерес к личности Великого Ламы. Если г-н Маннинг окажется в Лонгвуде, то существует большая вероятность того, что император встретится с ним. Г-н Маннинг рассказал, что он был пленником во Франции. Он был освобождён Наполеоном и снабжён паспортом, как только император узнал, что он был человеком, путешествующим по всему миру ради информации, которая могла бы, в конечном счетё, быть полезной обществу. Г-н Маннинг также сказал, что в знак благодарности за оказанную ему императором любезность он послал губернатору небольшие подарки для императора. При этом он обратился с просьбой к губернатору, чтобы эти подарки были переданы по назначению. Г-н Маннинг сообщил мне, что он попросит пропуск в Лонгвуд, чтобы попытаться встретиться с императором.

По городу ходят слухи, что на корабле «Бэеринг», прибывшем на остров, находился мраморный бюст сына Наполеона и что сэр Томас Рид порекомендовал капитану корабля выбросить бюст за борт и никому об этом не говорить. Об этом как о несомненном факте заявил мне, а также и Киприани, капитан NN, который рассказал, что капитан «Бэеринга» признался, что ему подсказывали сделать это.

7 июня. Г-н Маннинг, сопровождаемый капитаном Бальстоном, приехал к графу Бертрану. Г-н Маннинг сообщил мне, что губернатор посоветовал ему, по какой именно причине, он так и не понял, не сообщать графу, что в свое время он послал несколько подарков губернатору для последующей их передачи Наполеону. После того как они провели примерно один час в беседе с графом Бертраном, в комнату графа пришёл Наполеон вместе с генералом Монтолоном. Сначала Наполеон обратился к капитану Бальстону, сказав: «О, я ранее встречался с вами». Затем Наполеон задал несколько вопросов г-ну Маннингу.

Маннинг рассказал, что он был во Франции в 1805 году и оказался в числе лиц, которые были арестованы. Маннинг написал ему (Наполеону) письмо, в котором сообщил, что свободно путешествует по всему миру, чтобы приносить обществу пользу. Это письмо стало причиной его освобождения из тюрьмы. «Кто вам покровительствовал? — спросил Наполеон. — Было ли с вами письмо ко мне от сэра Джозефа Бэнкса?» Маннинг ответил, что абсолютно никто ему не покровительствовал, что у него не было с собой письма от сэра Джозефа Бэнкса, а также что у него не было каких-либо друзей, которые могли бы заступиться за него. Он просто написал письмо, в котором изложил своё положение. «Так именно благодаря вашему простому письму вы обрели свою свободу?» — спросил Наполеон. «Именно моё простое письмо и побудило вас, — ответил Маннинг, — даровать мне свободу, за что я вам весьма признателен и за что я прошу вашего разрешения поблагодарить вас».

Наполеон спросил его, в каких странах он жил и, просматривая карту географического атласа Лас-Каза, задал ряд вопросов о маршрутах путешествий г-на Маннинга. Наполеон также стал расспрашивать его, встречался ли он с великим ламой, об образе жизни и обычаях стран, в которых он побывал во время своих путешествий.

На каждый вопрос Маннинг давал ясные и чёткие ответы. Он рассказал, что видел ламу, которого он описал, как умного семилетнего мальчика. В присутствии ламы он следовал тем же церемониям, которые выполнялись всеми, кто допускался к ламе. Наполеон спросил: «Как вам удалось избежать опасности быть принятым за шпиона?» — «Я надеюсь, — ответил Маннинг, — что в моей внешности нет ничего такого, что указывало бы на то, что я являюсь шпионом». Этот ответ Маннинга вызвал смех у Наполеона, который задал очередной вопрос: «Как это вы смогли, будучи мирским человеком, добиться приёма в присутствии ламы?» Г-н Маннинг ответил, что он чтит и уважает все религии и, благодаря этому, он смог получить приём у ламы. Наполеону хотелось знать, принимали ли его за англичанина, заметив при этом, что очертание его носа выдавало бы его за европейца. Г-н Маннинг ответил, что его принимали за уроженца Калькутты, но он считает, что было известно, что он англичанин. Он также пояснил, что существует ряд человеческих рас, у представителей которых нос очерчен таким же образом. Затем Наполеон с улыбкой заметил, что «господа путешественники часто рассказывают сказки, и что некоторыми из них отрицался факт существования великого ламы». Когда в ответ на это замечание г-н Маннинг заявил: «Я не принадлежу к числу таких путешественников; правда никогда не бывает ложью», то Наполеон рассмеялся и задал много других вопросов.