«На пресс-конференции, которую я устроил, присутствовало больше двадцати пяти журналистов, представлявших газеты всевозможных политических оттенков, за исключением большевистских. Для меня это стало тяжелым испытанием, поскольку после того, как Харольд Уильямс прочел мое заявление в переводе на русский и журналистам были розданы копии, представители буржуазной печати задали мне множество ненужных и компрометирующих вопросов, на которые я не мог ответить, не вызывая еще более затруднительных вопросов со стороны социалистов. Затем корреспондент „Новой жизни“ Горького пожелал узнать, что мы понимаем под „правительством, признанным народом“ и начнут ли союзники мирные переговоры в случае, если такое правительство будет создано. Я ответил, что, строго говоря, законное правительство должно получить свои полномочия от Учредительного собрания, но, поскольку Россия страна непредсказуемая, мы не можем считать себя связанными этим определением. Мы готовы обсуждать мирные переговоры с правительством как таковым, но прежде, чем начинать переговоры с врагом, союзники должны договориться между собой, поскольку, пока такое соглашение не будет достигнуто, они не могут рассчитывать на успех в переговорах с Германией. „Новая жизнь“ и некоторые большевистские газеты подвергли этот ответ суровой критике как свидетельство того, что мы не желаем идти навстречу пожеланиям русской демократии. С другой стороны, мое заявление получило горячую поддержку в дипломатических кругах и вызвало горячую благодарность со стороны русской колонии в Лондоне. Троцкий сослался на него в произнесенной вчера речи. Он сказал, что я выразил свою любовь к России на пяти газетных столбцах и теплота моих чувств его радует. Однако он бы предпочел бы дела словам».

«Неделю назад я полностью расклеился. Встав утром с постели, я обнаружил, что не могу идти прямо, а шатаюсь так, будто я на палубе корабля. Полагаю, причиной тому было головокружение. С тех пор я вынужден был лежать в кровати, и мой доктор сказал, что силы мои на исходе. Поэтому я по телеграфу попросил разрешения вернуться домой, и теперь мне разрешается выехать, когда я пожелаю. Сегодня я чувствую себя лучше и предполагаю оставаться здесь до тех пор, пока Учредительное собрание не соберется или будет разогнано. Последнее представляется наиболее вероятным, поскольку большевики уже выпустили прокламацию, в которой содержится призыв арестовать лидеров кадетов, а также говорится, что враги народа – помещики и капиталисты – не должны участвовать в этом собрании. Они уже арестовали шестерых кадетов, выбранных в Учредительное собрание.

1 декабря большевики без единого выстрела захватили Ставку, поскольку Духонин запретил командирам ударных батальонов оказывать им сопротивление. Когда Духонин уже сел в поезд, чтобы уехать из Могилева, его выволокли из вагона и зверски убили. 3 декабря большевистская делегация, во главе которой стоял Йоффе, прибыла в Брест-Литовск и начала переговоры. Поскольку немцы отказались принять их предложения, 5-го числа члены делегации вернулись в Петроград, чтобы посоветоваться с правительством. 11 декабря они снова отправились в Брест-Литовск, и 15-го числа было подписано соглашение о перемирии, которое должно было продолжаться до 14 января. Германия согласилась на условие, на котором настаивали большевики, что во время перемирия не будет производиться никакой переброски войск на другие фронты, но, поскольку была добавлена оговорка, что данное условие не относится к уже начатым переброскам, они могли перебрасывать на наш фронт столько войск, сколько хотели. В договоре также присутствовал опасный пункт об обмене товарами. Мирные переговоры должны начаться сегодня.

Тем временем ситуация в Петрограде становилась все хуже и хуже. Там недавно произошла настоящая пьяная оргия. 7 декабря банды солдат и матросов ворвались в Зимний дворец и разграбили винные погреба, и пять раз конвои, посланные, чтобы арестовать их, следовали их примеру и безнадежно напивались. Было много стрельбы, но лишь несколько солдат ранены. В конце концов кого-то посетила счастливая мысль покончить с дебошем, затопив подвалы, и в результате несколько пьяных утонули. После этого солдаты перенесли свое внимание на подвалы частных лиц, и прошлой ночью несколько наших друзей вынуждены были укрыться в посольстве, поскольку в их подвалах засели солдаты, которые развлекались беспорядочной стрельбой. Грабежи и убийства становятся обычным делом, по ночам людей останавливают на улицах и отнимают у них всю одежду и ценности. Ни одна ночь не проходит без постоянной ружейной и пулеметной стрельбы, но никто пока не смог сказать мне, что происходит. В одну ночь на мосту шла такая интенсивная перестрелка, что моя жена, чья кровать была на одной линии с окном, спала на матрасе на полу для большей безопасности. Никто не знает, что готовит нам следующий день или ночь».