– Мать твою!

Куин отпрыгнул назад, но было слишком поздно: Сэкстонкаким-то образом вошел в комнату, подошел к окнам и начал закрывать шторы. И впроцессе он заметил на террасе осла, который прикидывался камеройвидеонаблюдения.

Куин развернулся и сиганул назад в свою комнату, молясь,чтобы кузен не открыл дверь… только не открывай дверь…

– Куин?

Застукали.

Замерев, как грабитель с плазменным экраном подмышкой,прежде чем обернуться, он убедился, что халат  запахнут. Дерьмо. Сэкстон вышелна террасу, на ублюдке также был халат.

Ну, похоже, все они щеголяют в них. Даже Лейла была вхалате.

Встретившись лицом к лицу со своим кузеном, Куин осознал,что с момента заселения Сэкстона в особняк Братства, они перекинулись  лишьпарой слов.

– Я должен был узнать, как он. – Нет причин использовать имясобственное… и так, черт возьми, очевидно, на кого он пялился.

– В данный момент Блэйлок спит.

– Он питался? – спросил Куин, без того зная ответ.

– Да. – Сэкстон закрыл за собой дверь, естественно чтобы непустить холод внутрь, и Куин попытался проигнорировать, что парень был босым.Ибо в таком случае велика была вероятность, что в остальных местах он тоже былголым.

– Эм, прости, что побеспокоил вас, – пробормотал Куин. –Хорошей ноч…

– Ты мог просто постучать. Из коридора. – Слова были сказаныс аристократической ноткой, от которой у Куина съеживалась кожа. Не потому, чтоон ненавидел Сэкстона. Интонация слишком сильно напоминала о семье, которую онпотерял.

– Я не хотел беспокоить тебя. Его. Никого из вас.

Когда порыв ветра ударил по дому, невероятно густые иволнистые светлые волосы Сэкстона даже не шелохнулись… будто все в нем, вплотьдо волосяных фолликул, было слишком сдержанно и благовоспитанно, чтобы бытьвстревоженным… чем угодно.

– Куин, ты бы ничему не помешал.

Лжец, подумал Куин.

– Ты был здесь раньше, – пробормотал Сэкстон. – Если тыпожелаешь увидеть его, или быть с ним, я оставлю вас двоих.

Куин моргнул. Так… они придерживались свободных отношений?Что за херня?

Или, минуточку… может, просто он мастерски убедил не толькоБлэя, но и Сэкстона, что абсолютно не хочет своего лучшего друга?

– Кузен, я могу говорить откровенно?

Куин прокашлялся.

– Смотря, что ты хочешь сказать.

– Кузен, я – его любовник…

– Вау…. – он поднял руку. – Это меня не касается…

– … не любовь всей его жизни.

Куин снова моргнул пару раз. А потом, на несколькомгновений, его поглотила фантазия, в которой его кузен изящно кланяется иотчаливает, а Куин неплохо встает на его место. Но… в эту фантазию закралосьогромное затруднение: Блэй порвал с ним.

Куин проектировал этот результат много лет.

– Ты понимаешь, что я пытаюсь сказать, кузен? – Сэкстонпонизил голос, вопреки бушующему ветру и закрытой двери. – Ты слышишь меня?

Окей, такого Куин не ожидал этой ночью… или любой другой.Гребаный ад, внезапно все его тело начало покалывать, он даже подумывал сказатьсвоему кузену пойти и выщипать брови, ну или что там еще… а лучше – вообщесвалить отсюда.

Но потом он вспомнил, каким постаревшим выглядел Блэй.Парень наконец-то нашел цель в жизни, и это было преступно нечестно –отговаривать ее, эту цель, стоя в тени на террасе.

Куин покачал головой.

– Это не правильно. Не по отношению к Блэю.

– Ты глупец.

– Нет. Но раньше был.

– Не соглашусь с тобой. – Сэкстон элегантной рукой свел полыхалаты вместе. – Если ты извинишь меня, я предпочту вернуться в комнату. Здесьхолодно.

Ну, не гребаная ли эта метафора?

– Не говори ему об этом, – резко сказал Куин. – Пожалуйста.

Сэкстон сузил глаза.

– Твоя тайна под надежной защитой. Поверь мне.

На этом он развернулся и вошел в комнату Блэя, дверь сощелчком захлопнулась, а потом, когда шторы задернули, поток света иссяк.

Куин снова потер голову.

Часть его хотела вломиться в спальню и сказать что-то типа «Япередумал, потому что… а сейчас выметайся, чтобы я смог…»

Сказать Блэю то, что сказал Лейле.

Но Блэй мог влюбиться в Сэкстона, и видит Бог, Куин слишкомчасто имел лучшего друга.

Точнее не имел, в данном случае.

Когда он наконец вернулся в свою комнату – только потому,что было слишком жалко  стоять и пялится на изнанку штор, – то осознал, что всев жизни крутилось вокруг него. Что он хотел. В чем нуждался. Что должен былиметь.

Старый Куин заехал бы на автобусе в эту дверь…

Поморщившись, он попытался не принимать выражение буквально.

Дело в том, что смехотворная, бабская фраза была верна: еслилюбишь кого-то – отпусти.

Оказавшись в своей комнате, он сел на кровать. Оглядываясьвокруг, Куин увидел мебель, которую не покупал… декорации изумительные, нобезликие, и не в его вкусе. Ему принадлежала лишь одежда в шкафу, бритва вванной и кроссовки, которые он скинул у входа в комнату.

Как и в родительском доме.

Ну, здесь люди на самом деле ценили его. Но жизньпродолжалась, и в действительности – своей у него не было. Он был защитникомДжона. Солдатом Братства. И…

Черт, сейчас, когда он не потакает своей секс-зависимости,на этом список можно закончить.

Прислонившись к изголовью кровати, Куин скрестил ноги влодыжках и поправил халат.  Ночь простиралась перед ним с ужасающеймонотонностью… будто он ехал, ехал и ехал по пустыне… и впереди его ждалианалогичные ночи.

Месяцы.

Годы.

Он подумал о Лейле и данном ей совете. Черт, они вдвоемоказались в одинаковых условиях.

Закрыв глаза, он был рад, когда начал парить. Но возниклопредчувствие, что любое обретенное ощущение покоя продлится недолго.

И он был прав.

В Лошадином госпитале Трикаунти, пока Глори обнюхивала егохирургическую форму, Мэнни стоял не шевелясь, осознавая, что возможно, емустоит уйти. Но обнаружил, что не может оторвать себя или Пэйн от лошади.

Время заканчивалось для его Глори, и это убивало Мэнни. Ноон не мог просто бросить ее увядать, становиться с каждым днем все меньше,хромать все больше. Она заслужила большего.