Неуклюже карабкаясь, грабитель поднялся на ноги, и дулопистолета проследило за его движениями, когда тот, спотыкаясь, прислонился кстене здания для равновесия. Очевидно, он собирался убежать.

– Оружие мы оставим, – сказал Мануэль. – Сам понимаешь. И ненужно говорить, что ты счастливчик, раз остался в живых… не наезжай на моюдевушку.

Когда человек сиганул в тень, Мэнни выпрямился во весь рост.

– Я должен передать оружие полиции.

Потом он просто посмотрел на нее.

– Все хорошо, Мануэль. Я могу позаботиться о безопасности своегоприсутствия, так что никто не узнает. Делай, что должен.

С кивком он достал маленький звонящий прибор, раскрыл его инажал несколько кнопок. Приложив устройство к уху, он сказал:

– Да, мое имя Мануэль Манелло, и меня держали под дуломпистолета в машине. Я в Трикаунти…

Пока он говорил, Пэйн оглянулась вокруг с мыслью, что  нехотела, чтобы все так заканчивалось. Но…

– Мне нужно идти, – сказала она, когда Мануэль окончилзвонок. – Я не могу… находиться здесь, если появится еще больше людей. Это лишьусложнит ситуацию.

Рука с телефоном медленно опустилась.

– Хорошо… да. – Он нахмурился. – Эм, слушай… если приедетполиция, мне нужно помнить, что произошло или… черт, у меня в руке оружие иникаких объяснений.

Воистину, казалось, будто они попали в ловушку. И впервыеПэйн была благодарна этому плену.

– Я хочу, чтобы ты помнил меня, – тихо сказала она.

– Задумано было иначе.

– Я знаю.

Он покачал головой.

– Ты – самая важная часть во всем этом. Поэтому ты должнапозаботиться о себе, и если это значит стирание…

– Доктор Манелло! Доктор Манелло… вы в порядке?

Пэйн оглянулась через плечо. Перепуганный человеческиймужчина, которого она видела за столом в помещении госпиталя, бежал по газону.

– Сделай это, – сказал Мануэль. – А я что-нибудь придумаю…

Когда резвый охранник добрался до них, Пэйн повернуласьлицом к новоприбывшему.

– Я делал обход, – сказал мужчина, – и когда проверялкабинеты в другом конце здания, увидел в окне… я прибежал так быстро, как мог!

– Мы в порядке, – сказала Пэйн. – Не могли бы вы взглянуть коена что?

– Конечно! Вы звонили в полицию?

– Да. – Она постучала пальцем у правого глаза. – Пожалуйста,взгляните на меня.

Он уже смотрел на ее лицо, и дополнительный фокус упростилей задачу; осталось лишь открыть путь в его голову и наложить ментальныезаплатки на все связанные с ней воспоминания.

Этот человек знал, что ее хирург пришел и ушел водиночестве.

Она ввела охранника в транс, и повернулась к Мануэлю.

– Не следует беспокоиться. Его воспоминания были краткосрочны,он будет в порядке.

Издалека донесся вой сирен, пронзительный и настойчивый.

– Это полиция, – сказал Мануэль.

– Значит, мне пора.

– Как ты вернешься домой?

– Так же, как выбралась из твоей машины.

Она ждала, что он протянет к ней руку… или скажет что-нибудь…или… Но он просто стоял там, и холодная, безмолвная ночь разделяла их.

– Ты собираешь соврать им? – спросил он. – Сказать, чтостерла мою память?

– Не знаю.

– Ну, на случай, если нужно будет вернуться к этому, я будув…

– Хорошей ночи, Мануэль. Прошу, избегай опасности.

На этом она подняла руку и тихо исчезла без колебаний.

Забавы продолжались, и конкретно эта была чертовскистранной.

– Так, где твой приятель?

Кэрри Рэвиск, так же известная на улицах как Кэнди,занималась проституцией почти девять месяцев и повидала много всякого дерьма.Но это…

Огромный мужчина, стоящий в комнате мотеля, тихо заговорил:

– Он в пути.

Кэрри прикурила еще одну сигарету с мыслью, что, по крайнеймере, этот парень был сексуален. Помимо этого он заплатил ей пять сотен иобеспечил комнатой. Но… что-то было не так.

Странный акцент. Странный взгляд. Странные идеи.

Но очень горячие.

Пока они ждали, она легла на кровать с голой задницей. Весьсвет был выключен, но все же, было не полностью темно. Этот клиент с толстымкошельком поставил большой квадратный фонарь в другом конце комнаты, у дешевогокомода. Луч света был направлен таким образом, что освещать ее тело. Будто онастояла на сцене. Или была предметом искусства.

Что, на самом деле, было менее странным, чем вещи, которыеей приходилось делать. Черт, если проституция не заставит тебя считать мужчинотвратительными, больными ублюдками, то ничто не заставит. Не считая обычныхизменников и тех, кто упивался властью, встречались придурки с фут-фетишем, а также те, комунравилось получать по заднице, и те, кто кайфовал, когда на них мочились.

Докурив «Белую сову»,она затушила окурок и подумала, что, может, этот фонарь – не такая ужплохая вещь. Один козел хотел есть с нее гамбургеры две недели назад, а этопо-настоящему мерзко…

Щелчок повернутого замка заставил ее подпрыгнуть, и Кэрри,вздрогнув, осознала, что кто-то каким-то образом вошел в комнату незаметно длянее; дверь только что закрыли. Изнутри.

И сейчас рядом с первым мужчиной стоял другой.

Хорошо, что ее сутенер был в соседней комнате.

– Привет, – сказала она, машинально растянувшисьна кровати для них обоих. Ее грудь была фальшивкой, но хорошей, живот – плоскимдаже после родов, и она была не просто выбрита – электродепелирована.

Все это помогало возбуждать клиентов.

Блин… второй парень был огромным, подумала Кэрри, когда онподошел ближе, оказавшись в футе от кровати. На самом деле, мужик былгромадным. Конкретный мамонт. Не жирный и обрюзгший … его плечи были стольширокими, будто их рисовали по линейке, а грудь формировала идеальныйтреугольник, переходящий в накачанные бедра. Она не видела его лица – фонарьсветил ему в спину, но это потеряло значимость, когда первый клиент растянулсяна кровати рядом с ней.

Черт… внезапно она осознала, что заводится. Дело в ихразмере, опасности темноты и запахе. Господи… они изумительно пахли.

– Перевернись на живот, – приказал второй.

Боже, этот голос. Тот же иностранный акцент, как и у парня,организовавшего гулянку, но намного глубже… и в нем была какая-то грань.