Джонатан»

Слез не было, они кончились еще вчера. Я сложила листок и смотрела на то, как он планирует из моих рук на пол. Вот так значит выглядит настоящая боль. Вот так прощаются с фанатками звезды. Вспыхнув, тут же гаснут и забирают чужой свет с собой.

Телефон лежал на тумбочке, тот наш. Нашла единственный номер, что был сохранен в памяти и нажала на вызов, но в ответ услышала только: «Абонент не отвечает или временно недоступен…»

Вдруг мне пришла в голову спасительная идея, и я бросилась искать свой постоянный телефон. Нашла, набрала номер…

– Клер?!

– Да, – ответила она осторожно.

– Это Настя, Клер. Вы не знаете, где Джонатан?!

Я чувствовала, как похолодели руки, слышала, как что-то шуршит в трубке. Но не хотела слышать, то, что ответила мама Коула.

– Джонатан улетел в Акапулько, – спокойно объяснила она. – Он вылетел шестичасовым рейсом.

– Вы все знаете, да? Он сказал вам?

– Настя, это только ваше с ним дело. Я не знаю, что произошло, но он очень был расстроен. И сказал, что у него теперь нет друга. И что должен подумать. И должен вернуться к съемкам.

Я скатилась по стене на пол и прижала к себе колени, слушая ее.

– Ты же знаешь, он не любит разговаривать о том, что его беспокоит.

– Все кончено, Клер… Все кончено… – прошептала я.

Я знала, что мне теперь делать.

«Любовь – это наркотик. Поначалу возникает эйфория, легкость, чувство полного растворения. На следующий день тебе хочется еще. Ты пока не успел втянуться, но, хоть ощущения тебе нравятся, ты уверен, что сможешь в любой момент обойтись без них. Ты думаешь о любимом существе две минуты и на три часа забываешь о нем. Но постепенно ты привыкаешь к нему и попадаешь в полную от него зависимость. И тогда ты думаешь о нем три часа и забываешь на две минуты. Если его нет рядом, ты испытываешь то же, что наркоман, лишенный очередной порции зелья. И в такие минуты, как наркоман, который ради дозы способен пойти на грабеж, на убийство и на любое унижение, ты готов на все ради любви».

Паоло Коэльо “На берегу Рио-Пьедро села я и заплакала”.

Знаете, раньше я сравнивала себя с Золушкой, такой тихой милой девушкой, которая спит на золе, вытирая нос грязной рукой, а потом вдруг превращается в прекрасную принцессу, в которую влюбляется принц. Но теперь я не знала, кто я. Золушки не поступают так с принцами, они не меняют их на кучера или пажа, они остаются верными с первой секунды, как увидели своего возлюбленного. А я, я все делала не правильно.

– Все кончено… – прошептала я.

В голове, как муравьи, разбегались в разные стороны мысли о том, как жить дальше, о том, куда идти, о том, с кем поговорить, все обсудить, потому что крыша ехала конкретно. Я запустила руки в растрепанные волосы и схватилась за виски, размышляя о поступке Джонатана, который зря подпортил репутацию, сделав заявление о том, что он не свободен, что он не со Скарлет, а я преподнесла такой сюрприз. Конечно, не бывает безвыходных ситуаций, не зря в английском метро написано не просто «Exit», а глубокомысленное «way out».

Звонок застал Надю в кровати, она уже практически заснула, но, как преданная подруга выслушала и, почти по-доброму, ответила, что она бы на месте Джонатана со мной не только разговаривать не стала, да еще бы и плюнула, и растерла все по лицу.

Моя милая подружка, как всегда, поддерживала по полной, независимо от того, что происходило в моей жизни.

– Слушай, – сказала она. – У него же такие проблемы с доверием были, а ты?

– Я все понимаю, – всхлипнула я.

– Знаешь с такими проблемами с алкоголем, когда память вышибает, как пробки, я бы вообще нигде и никогда не пила, Стасямба.

– Ты права, как он может мне доверять. Даже не могу представить, что там у него в голове, – соглашалась я с ее доводами.

– Что там… Обзывает тебя последней бичей и думает о том, как сделать так, чтобы ты отлипла. А ведь я предупреждала, – вздохнула подруга.

– Предупреждала, – повторила я на автомате.

– Насть, ты на меня не обижайся, но не твоего полета была птица. Чего тебе с Томом не жилось? Сейчас бы сидела у него под бочком.

– Я не уверена, что я ему вообще была нужна, Надя. Месть и все такое…

– Нет, – остановила она. – Может, сначала месть, но я видела, как он на тебя смотрел. Такое не сыграешь.

Я прикрыла глаза, переводя дыхание и обдумывая то, что собиралась сделать. Об этом я не намеревалась разговаривать с Надей, но ее выслушала с осторожностью и вниманием. А еще я рада была опять услышать то, что она меня поддержит, что бы ни случилось, что бы я не надумала предпринять. Поэтому я решилась, отыскала один важный номер телефона и, смотря в окно на начинающий окрашиваться в желтые цвета парк, слушала гудки в трубке.

«Я помогу тебе», – схватилась я за мысль в голове. – «Я помогу забыть и вернуть то, что ты мог потерять».

Ветер гнул ветки и срывал одинокие листочки, против воли, они кружились и неуверенно падали. Так же и меня жизнь срывала против воли, только падать было больнее. И все же, когда длинные гудки прервал неприятный женский голос, я была готова к разговору.

– Райли, – услышала я в трубке.

– Это Настя. Настя Щербакова, – уверенно произнесла я.

– Я слушаю Вас, Настя.

– Я согласна на Ваше предложение. Что мне надо делать?

***

General Juan N. Álvarez International Airport. Мексика. Семь часов утра.

Три дня я не видела и не слышала Джонатана после его отъезда, в районе груди пустота, в голове сумбур из всяких предположений и выводов. Я все и так понимала, раз он уехал, ничего конкретно не объяснил, оставил одну, а обещал, что будет рядом, то вывод напрашивался один – он меня не простит. Таких сложно любить, которые никого не слушают, и все знают лучше всех. Да и возможно ли любить меня? Любить такую, какая я есть? Я совсем не ценю то, что имею, а, если ценю, то не могу сохранить. Как тут оставаться оптимистом и не поддаваться панике? Никак.

Совершенно вымотанная после двенадцатичасового перелета, я выходила в зал ожидания аэропорта и искала глазами табличку с моим именем. Оказалось, здесь, в Мексике, меня встречала сама Райли Джонс, как она представилась. Ее строгий и уверенный взгляд пронизывал до самого сердца, она выглядела так, как я ее себе представляла: строгий серый брючный костюм, лодочки на низком каблуке, короткая стрижка а-ля мальчик, минимум косметики или умелый макияж и ярко-красные губы. Эта дамочка знала, чего хочет, и вряд ли собиралась помогать именно мне. Весь ее вид говорил о том, как она меня презирает и готова сделать все, что угодно, лишь бы избавить от моего присутствия Джонатана.