– Привет, – сказал Майкл. – Это Брук.

– Привет, приятно познакомиться, – ответил я. Кажется, я протянул руку для рукопожатия.

– Я хочу от души поблагодарить тебя, что ты согласился записать со мной альбом, – сказал Майкл. – Жду не дождусь, когда услышу, что получится.

А потом они ушли – ужинать или еще куда-то. Я записал свое соло, и все. Через несколько дней я пришел еще раз и записал вступление к песне Black and White. Они хотели что-то вставить в начале, и в итоге вступление даже не вошло в альбомную версию песни. Мою партию можно услышать в клипе: ее как будто играет на гитаре Маколей Калкин перед тем, как начинается сама песня. Это было странно; мягко говоря, это было не совсем то, что я представлял, когда играл это соло.

Думаю, я понравился Майклу потому, что он считал меня мультяшкой. Наверное, он видел во мне какую-то карикатуру. Но это всего лишь я. Я до сих пор не знаю, понял ли он это.

Поскольку наши альбомы продолжали попадать в мировые чарты, в апреле мы совершили турне по Мексике, и, как и наши южноамериканские поклонники, мексиканские зрители оказались очень преданными. Затем мы играли трибьют Фредди Меркьюри в Лондоне, что было удивительно, – это еще один герой Акселя, поэтому, несмотря на то что наше выступление было коротким, мы отдали всех себя – сыграли еще Paradise City и Knockin’ on Heaven’s Door. Потом я вышел на сцену еще раз и сыграл песню Tie Your Mother Down с Брайаном Мэем и Роджером Тейлором из Queen, а Аксель исполнил вокальную партию. В конце концерта мы все вместе исполняли We Are the Champions. Это был грандиозный концерт, но самой запоминающейся частью вечера был тот момент, когда я оказался без штанов перед Лиз Тейлор. Я зашел в туалет за кулисами переодеться, а она открыла дверь в сопровождении своей свиты и застукала меня в футболке без штанов вообще. На ее лице не было ни малейшего смущения; она выглядела дьявольски спокойной – и я пятой точкой чувствовал, как она на меня смотрит.

В мае 1992 года мы объявили, что станем вторыми хедлайнерами в турне с Metallica с 7 июля – более масштабного рок-концерта было и представить себе нельзя. Это было адски круто: они тогда только выпустили The Black Album, а мы купались в лучах славы после выхода Use Your Illusion I и II. А в мае 1992 года мы отправились в свое турне по стадионам Европы, которое начиналось в Дублине.

Что касается моей личной жизни, то я расстался со своей девушкой Рене во время гастролей по Америке, потому что кто-то в нашем окружении рассказал ей, сколько я ей изменял на гастролях. Измена – это единственное, чего я обещал никогда не совершать. Это была слабость с моей стороны, которая проистекала из потребности проводить время между выступлениями как можно лучше и наряду с выпивкой в больших количествах была моим способом самолечения, помогающего переживать психоэмоциональные взлеты и падения. Выпивка и девчонки – вот как я лечился. По большей части в нашей профессиональной карьере я не воспользовался в полной мере тем огромным количеством женщин, которое было мне доступно, поэтому теперь, когда мне было плохо оттого, что происходит в группе, я стал наверстывать упущенное.

К сожалению, как это обычно бывает, тайное стало явным. Мы находились в Чикаго, и я получил сообщение на автоответчик от сводного брата Рене, которого считал своим хорошим другом. Я тогда как раз был с одной девушкой, настоящей актрисой – я видел ее в кино. Все происходило у меня в номере, когда я ему перезвонил.

– Привет, приятель, это Слэш, – сказал я. – Что такое?

– Чувак, – сказал он ужасно серьезно. – Не знаю, чем ты там занимаешься на гастролях, и это твое дело. Но, мне кажется, тебе стоило бы позвонить Рене, потому что она чем-то сильно расстроена. Она не хочет говорить мне, что случилось, но похоже, по-настоящему злится.

Я позвонил Рене, и она очень красноречиво меня отчитала. Затем она недвусмысленно пригрозила мне, сообщив, что у нее есть дядя в Чикаго – не зная, что я на самом деле в Чикаго, – который с радостью «позаботится обо мне», если она его об этом попросит.

Бам! – она бросила трубку.

Я тоже положил трубку. На секунду я задержал на ней взгляд. Потом повернулся к девушке, лежащей в моей постели.

– Эй, – говорю я. – Лучше тебе уйти.

– Ну ладно, – сказала она раздраженно. Она села в постели и начала искать свою одежду.

Потом я на минуту задумался.

– Ну… не обязательно прямо сейчас, – сказал я и вернулся в постель. Стоит ли говорить, что какое-то время после этого мы с Рене не виделись.

Европейское турне прошло потрясающе, и в нем было много незабываемых моментов. В один из вечеров мы играли в Париже, и Акселю пришла в голову идея, что нам нужно пригласить других артистов сыграть с нами и записать это на видео для платного телешоу какой-то большой телекомпании. Аксель пригласил Aerosmith, Ленни Кравица, Джеффа Бека и провернул это так, что мне это мероприятие показалось почти подарком, потому что они и так были моими любимыми артистами – как вы уже знаете, Aerosmith моя любимая группа, а с Ленни я даже записывался.

Я чувствовал, что Аксель делает со своей стороны усилие, чтобы я остался доволен, потому что очень редко делал вот такие щедрые жесты ради меня, – нужно было быть слепым, чтобы не понимать, насколько меня все бесит в этом турне. Он свалил всю ответственность за группу лично на меня, от поиска Мэтта и Гилби до найма музыкантов и бэк-вокалисток. Думаю, в его понимании этот платный видеоконцерт был словно косточка, которую он мне швырнул, потому что в тех редких случаях, когда Аксель предлагал заключить перемирие, он никогда не говорил этого словами.

А я бы хотел, чтобы он об этом говорил, нам этот концерт обошелся очень дорого, и хотя его посмотрели миллионы зрителей, он не был нам необходим. Но я снова согласился. По правде говоря, я так радовался и волновался перед этим концертом, что неважно, насколько он был излишним.

Когда я выхожу на сцену с Aerosmith, обычно это происходит только потому, что я случайно оказываюсь с ними в одном городе в одно и то же время, – они меня приглашают, и здорово, если еще и присылают за мной машину. Каждому исполнителю мы обеспечили комфорт первого класса: перелеты, проживание в Париже и все такое. Все собрались за день до начала, и мы начали репетировать песни Always on the Run с Ленни, Train Kept Rolling с Aerosmith, а Джефф Бек сыграл с нами Locomotive.

На саунд-чек вышли все… кроме Акселя. Помню, ко мне подошел Стивен Тайлер и спросил: «Привет… так это, где ваш вокалист?» Как я уже говорил, именно так он здоровался со мной каждый раз с тех пор. Но в тот раз в шутке было слишком много правды, и я не смеялся. Стивен был не единственным, кто спрашивал об Акселе в тот день, – фактически этот вопрос был на уме у каждого. Было непросто находиться там и не краснеть. Мне никогда не хотелось говорить об Акселе плохо, но очень сложно сохранять видимое спокойствие, когда перед тобой стоит Стивен Тайлер и говорит правду прямо в лицо.