Пока альбомы оформляли к релизу, мы продолжили играть со Skid Row на разогреве – можете представить себе уровень беспредела, который творили мы с Мэттом, Даффом и Себастьяном Бахом. Себастьян был полон энтузиазма и ужасно молод и зелен: чего мы только в жизни ни делали, а с ним начали все по новой. Эта часть турне по Штатам и Европе стала самой дебоширской и вывела гедонизм на новый уровень. Было даже чересчур весело, потому что Skid Row только взлетали и были такими же молодыми и голодными, как мы в те времена, когда играли с Mötley.

Очень жаль, что Себастьян больше не любит Даффа, Мэтта и меня: мы прослушивали его, когда искали вокалиста в группу, которая в итоге станет Velvet Revolver, но ничего не вышло. Получившееся тогда сочетание я бы назвал Skid Roses. Должен сказать, я удивился, узнав, что в последнее время Себастьян о нас плохо отзывается.

В общем, когда мы отправились в Европу со Skid Row, все шло очень хорошо, как обычно, пока мы не добрались до Мангейма в Германии 21 августа 1991 года. В этот день с нами еще играли Nine Inch Nails, и мы вышли с опозданием – даже для нас чересчур поздно, – а потом, почти в начале нашего выступления, что-то произошло, и Аксель ушел со сцены – понятия не имею по какой причине. Насколько я понимаю, на него никто не кричал из зала, никто не швырял в него бутылок, но чего-то он не стерпел. Сцена на той площадке находилась примерно в полутора километрах от производственного офиса и гримерной, поэтому между сценой и гримерной курсировал фургон. Когда Аксель ушел со сцены, он сел в фургон и поехал в гримерную.

Мы тоже спустились со сцены и так и стояли там в ожидании новостей: вернется ли Аксель или фургон уже увез его в отель. Если подумать о том, как Мэтт Сорум реагировал на Акселя и что чувствовал по отношению к нему, то он очень напоминал Стивена, – он никак не мог взять в толк, почему Аксель не может просто взять и спеть.

Помню, как стоял там с Даффом, а Мэтт кипел от злости. Он играл с нами достаточно и уже утратил звание новичка.

– К черту его, – сказал он. – Пойду приведу его в чувство.

Мэтт чувствовал, что Дафф, Иззи и я слишком долго осторожничали с Акселем. Как и Стив, он просто хотел врезать ему по лицу и связать, но это, вероятно, сработало бы с большинством других людей. Я оценил его порыв, но он казался неправильной реакцией на ситуацию. Все, чего мне хотелось, – это доиграть концерт.

К этому моменту мы обнаружили, что фургон Акселя не уехал в гримерную; он сидел в нем, но отказывался выйти и вернуться на сцену. Мы с Даффом сходили туда и попытались его уговорить, но безрезультатно. Потом Мэтт отправился его урезонивать, но, как только подошел к фургону, столкнулся с Акселем, который уже выходил и собирался вернуться на сцену. Вот только Мэтт уже так завелся, что все равно на него наехал и чуть не ударил.

– Какого хрена ты делаешь? – орал Мэтт. – Вернись на сцену!

Я подбежал и влез между ними, потому что нужно было что-то предпринять. Аксель может слететь с катушек, если решит драться, а Мэтт весит вдвое больше меня – к тому же он барабанщик, – так что место я выбрал не самое удачное. Аксель вернулся в фургон и, похоже, опять не собирался выходить. Часы тикали.

Организаторы увидели, что у нас разыгрывается драма, и закрыли ворота вокруг площадки, чтобы мы не смогли удрать. Они слышали о том, что произошло в Сент-Луисе, и это хорошо; если бы они этого не сделали, я уверен, что тридцать восемь тысяч поклонников подняли бы бунт, нас бы привлекли к ответственности и арестовали, и там могли погибнуть люди. Местная полиция уже собралась в полном боевом снаряжении и готовилась разбираться с полномасштабным протестом. Это была страшная, напряженная сцена, очень близкая к печальному завершению.

Мы вернули Акселя на сцену, как только он понял, что у него нет выбора, и оставшаяся часть концерта прошла по плану. Все, о чем я мог думать после того, как мы сыграли на бис и ушли за кулисы: «Черт, еле пронесло». Ну, пронесло, да не совсем: на следующее утро Иззи передал нам через Алана, что уходит из группы. Он согласился отыграть несколько концертов в текущей части турне, а после этого решил покончить с этим.

Видя, что потенциальные катастрофы слишком нервируют Иззи, мы, по-хорошему, могли бы последовать его примеру. У нас было так много поклонников, которые жаждали увидеть наше выступление, и я не видел причин, по которым мы должны позволить подобному дерьму пустить все под откос, не говоря уже о том, чтобы подвергать людей опасности. Я предан своему делу и одержим им, так что меня это тоже не устраивало.

Иззи отыграл концерты, и я несколько раз пытался уговорить его не уходить, но в то же время мне не в чем было его винить.

– Ну, парень, я знаю, что бывало непросто, но я думаю, что мы сможем это изменить, – помню, сказал я ему. – Концерты по-настоящему крутые, чувак. Зрители замечательные, мы собираем стадионы…

– Я все это знаю, – ответил он. – Но, старик, я так не могу… Я так больше не могу.

Его взгляд в этот момент говорил все.

Иззи разослал всем заявление, и на следующий день Алан вылетел на встречу с ним. Он встал на сторону Иззи, вернулся к нам и сказал, что Иззи не собирается пересматривать свое решение. Не думаю, что Иззи вообще обсуждал свой уход с Акселем.

Как только дело было решено, как только стало ясно, что второй из пяти основателей Guns N’ Roses ушел из группы, мы закончили турне по Европе. Последнее выступление Иззи состоялось перед 72 тысячами зрителей на стадионе «Уэмбли» в Лондоне, и билеты на этот концерт раскупили быстрее, чем на выступление любого другого артиста за всю историю площадки. Правда, стоит отметить, что, насколько я помню, после заявления Иззи об уходе ни один из оставшихся концертов в Европе не начался с опозданием.

После «Уэмбли» мы вернулись в Лос-Анджелес и сняли клип на песню Don’t Cry, в котором на Диззи Риде футболка с надписью: «Где Иззи?». Затем мы сделали перерыв, хотя я в перерыве был занят поисками нового гитариста, чтобы мы могли вернуться на дорогу. Это было настоящим испытанием, как и поиск нового барабанщика. Аксель был убежден, что мы должны нанять Дэйва Наварро, что я вообще не считал хорошей идеей. Думаю, это был вопрос стиля: тот, кто собирался занять место Иззи, должен играть как Иззи, быть опытным ритм-гитаристом, придавая музыке уникальную тонкую текстуру. Дэйв Наварро – потрясающий гитарист, но он бы лучше подошел на мое место, чем на место Иззи. В любом случае не думаю, что Дэйв хотел брать на себя такие обязательства. Кроме того, в то время у него были проблемы с героином, и, очевидно, это было важнее музыки.

У Акселя состоялось несколько долгих разговоров с Дэйвом о возможности его работы в группе, и он не хотел разочаровываться, так что, в конце концов, я сдался и устроил Дэйву прослушивание. Мы с ним договорились встретиться в студии «Мейтс», а он не пришел. И это повторялось трижды.

Я позвонил Акселю после того, как зря прождал его в третий раз.

– Чувак, у этого Дэйва какие-то проблемы, – сказал я. – И я не хочу в это лезть.