Ему пытались объяснить, как такое следует пить, но бывший гимназист лишь отмахнулся. «Наливаем понемногу, в первый раз тебе больше не осилить. Главное — резко выдохнуть, как будто свечу задуваешь — и не дышать…» С Марой они так и не выпили, что, вероятно, к лучшему.

Жидкий огонь обжег, но голова оставалась ясной. Антек вдруг подумал, что пан майор тоже разведчик и тоже погиб от вражеской пули. Значит, и ему невидимый призрачный оркестр сыграл предсмертный вальс.

А когда все, наконец, стали расходиться, он вдруг осознал, что жизнь, начавшаяся у сожженного вагона, подошла к финалу. А что впереди, не знает никто, даже Смерть.

Когда мы уже собрались у выхода, мистер Виммер, немного помявшись, отвел меня в сторону.

— Господин Корд! У меня есть деньги, немецкие марки.

Я взглянул на марсианина без всякой симпатии.

— И у меня есть. Хотите замутить совместный бизнес?

Я, конечно, дал маху. Надо было эвакуироваться сразу, как только мы вернулись из гребанной преисподней, но не помянуть поляка — как-то не по-людски. А потом я понял, что срочно требуется переговорить с Фогель. Не о делах, просто так. Анна все время была рядом, но я чувствовал: она не здесь, не со мной. В катакомбах нас крепко связала ненависть, потом. И вот теперь «потом» куда-то исчезло. Казалось, ей здесь интересно все — кроме меня. К счастью, наверху уже настала ночь, и зловредный клементиец согласился подождать до рассвета.

Ничего не вышло, Анна, еле кивнув, закрылась в своем боксе, зато мистер Виммер утащил с собой колобка. Пока я сообразил, что это может значить, след их простыл. К счастью, где-то через час профессор объявился, задумчивый и какой-то встрепанный, зато пропал Антек, странный парень. За него я переживать не стал, перевербуют — и ладно. Он, впрочем, тоже вернулся, причем с карабином и прочей амуницией, хоть сейчас в атаку посылай. Я смолчал. Если потребуется, разоружим его уже под ясным солнцем.

И вот — уходим. Моя маленькая армия уже возле лифта, ведущего на поверхность. Без прощальных речей, к счастью, обошлось, кофе мы выпили. Что еще?

— Господину Земоловскому срочно требуется операция. Жеак говорит, что ее можно будет сделать в Лондоне, но это очень дорого. Я отдам вам все, что у меня есть.

Я поглядел на странного парня. Не повезло поляку, причем, судя по всему, крупно. Сколько эскулапы берут за подобные операции, я догадывался. Но брать деньги у врага! Правда, и Антек — никакой нам не друг. Но Фогель он чем-то зацепил, а без него мы бы до сих пор гонялись друг за другом по подземным коридорам.

— Он помог правительству США, — каменным голосом ответил я. — У Дяди Сэма — много, не обеднеет.

Перемирие — перемирием, но мы старались не подходить друг к другу слишком близко. Кобуры, правда, не расстегивали. В перламутровый огонь я шагнул первый. Анну оставил прикрывать, чтобы колобок в последний момент не укатился.

* * *

Рассветный воздух, живой, настоящий, в первый миг опьянил. Я едва устоял на ногах, глотая его словно воду в иссохшей под солнцем прерии. Знакомый лес, птичьи голоса, розовый отсвет в белеющем небе.

Почему-то подумалось о клементийце, решившем замуровать себя под землей до полной победы. Спятит он там, причем очень быстро. Но — его выбор.

Из огня появился профессор, за ним Антек. Анна! Перламутровый «лифт» погас.

Все!

Хотел сказать «Уходим!», но слово застряло в горле. Я махнул рукой и упал прямо на мокрую от росы траву. Когда же заставил себя встать, понял, что моя армия готова к походу ничуть не больше меня самого. Все трое сидели на истоптанной земле, кто-то смотрел на восход, кто-то вообще закрыл глаза. Я поглядел на циферблат, прикидывая, что в этой глуши небесное «такси» можно вызвать и ясным днем, когда внезапно где-то совсем близко хрустнула ветка.

Вскочить я успел, расстегнуть кобуру — нет.

— Ни с места! Стреляем!..

Черный ствол винтовки — у самого носа. Но удивило не это, как ни крути, мы на войне. Кричали по-английски, то есть, по-американски, с нью-йоркским акцентом.

Легион Свободы. — Еще минус два. — Договоримся? — «Ne tirez pas!» — Ничего не кончилось. — Станция. — Суборбитальный полет. — В космосе. — Примем бой на земле. — Транспорт-3. — Лорд Маунтбеттен. — Взошло солнце.

Польская форма. Здоровенные, крепкие, один к одному. Винтовки странные, незнакомые, а вот нашивки на рукаве я уже видел. Легион Свободы!

Можно было выдыхать и лезть за американским паспортом, но я не спешил радоваться. Если меня застали врасплох, то кое-кто успел среагировать. Странный парень Антек вскинул карабин, Анна держала в руке пистолет.

— Стой! — крикнул я по-английски, понимая, что еще миг, и начнется. — Парни! Мы свои, мы граждане Соединенных Штатов.

— Свои, свои. — послышался знакомый голос. — Дома сидят свои, штафирка.

В призраков я не верю, но вот видения иногда случаются. Перебрал, допустим, или по голове чем-то навернули. Тед Ковальски! Живой, не в наручниках, при офицерских погонах. И тоже винтовка в руках. Все это вместе мне чрезвычайно не понравилось.

— Не похмелился, сержант? С русскими нас перепутал?

— Майор, — поправил он. — Майор Ковальски, разведывательный отдел Главного штаба Сухопутных войск. Отдай оружие, Корд, тогда, может быть, я пристрелю тебя не сразу. И все твои пусть оружие кинут.

Я плюнул, хотел расстегнуть кобуру, но тут в уши хлестнул звук выстрела. Когда я оглянулся, странный парень Антек и Фогель уже исчезли. Несколько парней сорвались с места и кинулись в лес.

— Эти — в минус, — прокомментировал Ковальски. — И дьявол с ними! Профессора берите.

Колобка схватили за руки и ткнули носом в траву, бедняга даже не пикнул. Я же начал постепенно приходить в себя.

— Ковальски! С каких это пор военная разведка воюет с Государственным департаментом? Он ухмыльнулся, причем достаточно мерзко.

— А где здесь Государственный департамент? У русских, которых ты помянул, есть хорошее выражение: «Zakon — tajga, prokuror — medved».

Из леса донеслось бодрое «Рдах! Рдах! Рдах!», а потом чей-то сдавленный крик. Ковальски поморщился.

— Мать твою! У меня каждый человек на счету.

— Один — точно в минус, — подбодрил я. — Между прочим, на объекте связь работает, свой отчет я уже отправил в наше парижское посольство. А для верности — еще и в Лондон. Так что prokuror на тебя найдется.

Блефовал я без всякого риска. Поди, проверь!