— Теперь понимаешь, что сделал глупость?

— Какую?

— А твой дурацкий ковчег!

Ной сказал потерянно:

— Он не дурацкий. Потоп должен был начаться еще вовторник, но Господь отсрочил его из-за смерти Мафусаила.

Ханнуил так хохотал, что в бессилии сполз под стол и ржалтам, заливался так, что уже и говорить не мог, только показывал знаками, чтобыНой не смешил, а то прямо тут кончится.

— Хочешь сказать, что из-за одного человека?..

— Да, — ответил Ной неуверенно, сейчас и самомуказалось это невероятным. — Да, мир держится на праведниках, сказалГосподь. Умер последний праведник, мир стал бесполезным.

— В каком смысле?

— Люди должны развиваться, — объяснил Ной все ещенеуверенно. — Должны идти к Цели, которую пока видит только Господь, нокогда-то узрим и мы… когда приблизимся. Пока существуют праведники, мирразвивается, потому что праведник тащит на себе весь мир… Без праведников мирстоит на месте, а то и отодвигается назад. А такой мир Господу не нужен.

На прощанье Ханнуил сказал издевательски:

— Эх, Ной… Наступит вторник, что скажешь, если потоп неначнется?

— Паду на колени, — сказал Нойвоспламененно, — и возблагодарю Господа!

— А то, что останешься в дураках? И посмешищем?

Ной вскрикнул пламенно:

— Пусть!.. Пусть до конца жизни надо мной смеются. Пустьплюют и бросают камни! Но если бы это было возможно: остаться посмешищем, а мирспасти…

Ханнуил раздосадованно плюнул ему под ноги и ушел. Нойзакрыл за ним двери и вернулся в комнату, слыша, как Хам, хохоча, рассказывает:

— …а вот яблоки краснеют с тех самых пор, когда яблоняуслышала, что Ева сказала Адаму…

Сим торопливо прервал:

— Почему яблоки? Нигде не сказано, что запретныйплод — яблоки! Нокуэль учил, что это сливы, Изель полагает, что это груши,а наш прадед Енох вообще утверждал, что это фиги, потому что только фиговоедерево дало им листья, разделяя с ними вину…

Хам беспечно отмахнулся.

— Да мы не забиваем головы такой ерундой. Сами решили,что яблоки, так интереснее.

Яфет подумал, пожал плечами.

— Для меня не так важно, что за плод Адаму и Евезапретили есть. Вон те яблоки в долине, что становятся ярко-красными, когдасозреют, люди называют райскими. Наверное, старые люди знали!

— Надо было у Адама спросить, — сказал Хам.

Сим вздохнул.

— Да, многое надо было у него узнать. И многое —можно. Но мы всегда вот так… Спохватываемся, когда поздно. Говорят еще, что Еване только Адаму дала поесть плодов от запретного дерева.

Хам спросил с интересом:

— А кому еще?

— Да вообще всем, — ответил Сим. — Покормилаими животных, птиц, зверей. Не поддалась искушению одна только птица Феникс. Стех пор она живет вечно, через каждые тысячу лет сгорая в пламени, выходящем изее гнезда, и снова возрождаясь из пепла.

Хам сказал деловито:

— С момента падения Адама прошло полторы тысячи лет…Значит, феникс уже сгорал?

— Да, — подтвердил Сим. — Потому и говорят,что он единственный, кто отказалась от яб… от запретного плода.

Ной слушал и дивился странному свойству человеческой души:вот-вот грянет конец света, каждый день все трое работают так, что к вечеруедва волочат ноги, поужинать не хватает сил, засыпают иной раз голодными, новместо того, чтобы думать, как вообще выжить, спорят об устройстве мира.Странное существо Творец вылепил из глины. Что это за прах земной, если думаетне столько о своем огороде, а о звездах и устройстве мироздания?

Он очнулся от дум, слушая, как веселый Хам говоритпокровительственно Яфету:

— Начинают всегда с малого, понял? В первый день Творецсоздал только небо и землю. Так и ты не торопись, не торопись, понял? Ты ж поЕго образу и подобию?

Ной вздохнул. Если Всевышний таков, как полагают, Он долженбыть несчастнее всех во Вселенной. Он наблюдает ежечасно мириады созданных имсуществ, испытывающих неисчислимые страдания. Он знает также о страданиях,какие им еще предстоит перенести. Можно о Нем сказать: «Несчастен, какВездесущий».

— Если бы Змей был запретным, — донесся голосХама, — Адам и его бы съел…

Ной вошел в комнату, сыновья тут же замолчали. Он сказалневесело:

— Заканчивается траур по великому Мафусаилу.

Сыновья молчали, только Ноема спросила:

— Потоп… завтра?

— Да, — ответил Ной тихо. — Или сегодня. ЕслиГосподь не смилостивится.

Яфет пробормотал тихо:

— А ты бы смилостивился на Его месте?

Ной сказал строго:

— Не подставляй себя на Его место! Он добрее нас.

— Он добрее всех, — добавил Сим благочестиво.

Хам хотел вставить острое словцо, но не успел: язык примерзк гортани, а глаза смотрели через плечи Ноя. Все торопливо обернулись.

Белые облака медленно и страшно темнеют, словно неожиданнонаступает ночь. Разом стали пугающе серыми, опустились ниже, темень перешла вчерноту. Грозное небо нависло над землей, Ной почти физически ощущал егонеимоверную тяжесть.

Ной вскинул голову, на сухую землю упала первая робкаякапля. Следом посыпались капли воды, словно кто-то с горы выплеснул ведро,затем их стало так много, что слились в струйки.

Дождь стучал бегло и мерно, Ной подумал, что если вот так,то землю никогда не зальет, а если и зальет, то через тысячу лет, да и то еслиземля не будет впитывать влагу… однако ощутил, что стук капель становится всегромче, торжествующее, победнее.

— Шанс, — прошептал он, — все-таки Он дажесейчас дает шанс… Еще можно опомниться, признаться в преступлениях… что и естьгрехи, раскаяться и… получить прощение.

Он открыл дверь, шум дождя стал громче. А когда вышел поднавес на крыльцо, по земле прыгали фонтанчики. Воздух оставался теплым, Нойвытянул руку, на ладонь упало несколько капель, он не поверил себе: теплыйласковый дождь, нежный и просто замечательный, его зовут часто грибным, хотяпосле него растут не только грибы, но и все-все посаженное или воткнутое вземлю. Дождик наконец полил настоящими струями, тонкие ниточки превратились вверевки из воды, но и те все утолщались. Создатель долго терпит, мелькнуламысль, но больно бьет. Терпение Его истощилось… Последний праведник умер, а я…я не праведник. Человечество выродилось в сорную траву, а сорной траве не местона поле, которое предстоит засеять заново.

Дождь медленно, но неуклонно усиливался. Стало грязно, всезвуки исчезли, кроме монотонного стука водяных капель о крышу, окна, крыльцо.Грязь и пыль унесло, утоптанная земля блестела, как рыбья чешуя.