«Спокойно, приятель».

В Албании мы на машине доедем до столицы, Тираны, и переночуем в гостинице «Плаза». Том уже нанял переводчика, который на следующий день поедет с нами в Кукес.

Мы пробудем в городе, сколько понадобится, но дождемся Алессию и ее похитителя.

Уже не в первый раз за вечер я жалею, что не купил ей телефон. Не позвонишь!

Надеюсь, у нее все хорошо. Закрыв глаза, я представляю жуткие варианты развития событий.

Моя милая малышка.

Дорогая моя Алессия.

Я спасу тебя. Я с тобой.

«Я люблю тебя».

Алессия наугад бежит в темноту, подстегиваемая приливом адреналина. Асфальт сменяется жесткой травой. За спиной раздаются крики. Слышится топот по промерзшей земле.

Анатолий нагоняет. Он все ближе. Тишина. Он бежит по траве.

«Нет!»

Алессия прибавляет в надежде, что удастся сбежать, но Анатолий хватает ее, и она падает. Ее с силой вжимает в траву, царапая лицо.

– Дура! Где ты собралась прятаться на этот раз?

Приподнявшись, Анатолий переворачивает ее на спину и садится верхом. От сильной пощечины голова Алессии откидывается набок. Наклонившись над ней, Анатолий хватает ее за горло и давит.

«Он убьет меня!»

Алессия не сопротивляется, лишь пристально смотрит ему в глаза. В их ледяной голубизне она видит всю черноту его сердца. Его ненависть. Его гнев. Его неадекватность. Руки сжимаются, выдавливая из нее жизнь. Кружится голова.

«Вот как я умру…»

Прямо здесь, где-то во Франции. И пусть. Лучше погибнуть, чем жить в страхе, как ее мать.

– Убей меня, – произносит она одними губами.

Рыкнув нечто неразборчивое, Анатолий отпускает ее.

Схватившись за горло, Алессия судорожно дышит. Тело борется за жизнь, втягивая драгоценный воз-дух.

– Вот почему я не хочу за тебя замуж, – хрипит она.

– «Женщина рождена, чтобы терпеть», – оскалившись, шипит Анатолий.

Алессия смотрит в его жестокие глаза, и по лицу текут горячие слезы. Анатолий процитировал древний «Канун» Лека Дукаджини, родовой феодальный кодекс, которому веками следовали горные племена севера и востока Албании.

– Я лучше умру, – бесстрастно произносит Алессия.

– Не будь дурой. – Нахмурившись, он поднимается. – Вставай.

Потом хватает ее за локоть и ведет в гостиницу. Там достает паспорт и кредитную карту. Оказывается, он бегло говорит по-французски. Впрочем, Алессия слишком устала, чтобы удивляться.

В их скромном номере две комнаты. Часть гостиной, обставленной темно-серой мебелью, выделена под небольшую кухню. Стена за диваном разрисовала яркими разноцветными полосами. Через открытую дверь спальни Алессия видит две двуспальные кровати и с облегчением вздыхает. Две кровати. Не одна, а две.

Анатолий ставит ее сумку на пол, снимает пальто и швыряет его на диван. Алессия настороженно наблюдает за ним, прислушиваясь к пульсирующему в ушах биению сердца, оглушающе громкому в тишине ком-наты.

«Что теперь? Что он сделает?»

– У тебя лицо грязное. Иди, приведи себя в порядок. – Анатолий указывает на ванную.

– И кто в этом виноват? – фыркает Алессия.

Он зло смотрит на нее, и впервые Алессия замечает его покрасневшие глаза и бледную кожу. Он явно устал.

– Иди умойся. – Даже голос его звучит устало.

Алессия идет в спальню, затем в ванную и хлопает дверью так громко, что и сама подпрыгивает от неожиданности.

В маленькой ванной светит лишь тусклая лампа над зеркалом. Алессия смотрит на себя в зеркало и потрясенно вздыхает. Одна щека покраснела от удара, на другой царапины. На горле красные следы пальцев – завтра они превратятся в синяки. Но больше всего ее поражает безжизненный взгляд из-под припухших век.

Она уже мертва.

Алессия умывается быстрыми механическими движениями, вздрагивая, когда мыльная вода попадает на царапины. Промокнув лицо полотенцем, она возвращается в гостиную.

Анатолий снял пиджак и роется в мини-баре.

– Есть хочешь?

Алессия качает головой.

Он наливает себе спиртное – наверное, скотч – и залпом выпивает весь стакан. Прикрыв глаза, смакует. Выпивка его явно успокаивает.

– Снимай пальто.

Алессия не шевелится.

– Я не хочу с тобой сражаться, – поморщившись, вздыхает он. – Я устал. Здесь тепло. Завтра мы снова выйдем на мороз. Пожалуйста, сними пальто.

Она неохотно снимает пальто, испытывая неловкость под его пристальным взглядом.

– Мне нравится, как ты выглядишь в джинсах.

Когда он хвалит ее, Алессия чувствует себя призовой овцой на аукционе. Раздается звон бутылок – Анатолий достает из холодильника минералку «Перье».

– Возьми, ты, наверное, хочешь пить. – Он наливает минералку в стакан и предлагает ей.

Поколебавшись, Алессия берет стакан и пьет.

– Уже почти полночь. Нужно поспать.

Она встречается с ним взглядом, и Анатолий усмехается.

– Ах, carissima, после твоей выходки я должен бы сделать тебя своей. – Он касается ее подбородка пальцами, и Алессия отшатывается.

«Не тронь меня!»

– Ты такая красивая, – бормочет он себе под нос. – Но у меня сейчас нет сил. А добровольно ты не уступишь, да?

Алессия закрывает глаза, борясь с подкатывающей к горлу тошнотой.

Анатолий усмехается и нежно целует ее в лоб.

– Ничего, ты научишься любить меня, – шепчет он и, подхватив сумки, относит их в спальню.

«Никогда!»

Ее сердце принадлежит другому. Оно всегда будет принадлежать Максиму.

– Иди, переоденься в ночнушку.

Алессия качает головой.

– Я буду спать так.

Анатолий склоняет голову набок, его лицо твердеет.

– Снимай одежду. В ночнушке ты хотя бы не сбежишь.

– Нет. – Она складывает руки на груди.

– «Нет» – ты не сбежишь? Или не снимешь одежду?

– И то и другое.

Он раздраженно кривится.

– Я тебя не понимаю. И не понимаю, почему ты сбегаешь.

– Потому что ты злой и жестокий. С чего мне хотеть жить с тобой?

Анатолий пожимает плечами.

– Я устал от разговоров. Ложись.

Выждав немного на случай, если он вдруг передумает, Алессия поспешно идет в спальню и, сняв сапоги, сворачивается калачиком на кровати, спиной к Анатолию.