Выше я упоминала семью госпожи Бонапарт. В первые же годы после своего возвышения она вызвала в Париж четырех племянников и племянницу, которые жили на Мартинике. Это были молодые люди и мадемуазель Таше. Молодых людей отправили служить, а молодую особу поместили в Тюильри. Она была красива, но перемена климата повредила ее здоровью, что помешало ей выйти замуж так, как желал того император. Сначала он хотел выдать ее за баденского принца, затем одно время предназначал ее принцу испанского дома, наконец, ее выдали замуж за сына герцога А., из бельгийской семьи[111]. Этот брак, которого желала вся семья, рассчитывая получить большие выгоды, плохо удался. Супруги совсем не подходили друг другу. Их взаимное непонимание заставило их сначала разойтись без шума. После развода семья А., обманутая в своем честолюбии, казалась очень недовольной этим союзом и после возвращения короля брак был окончательно расторгнут. Госпожа А. живет теперь в Париже, очень скромно.

Старший из ее братьев, прожив два или три года во Франции, нисколько не был ослеплен честью иметь теткой императрицу; ему надоело представительство при дворе, он не любил военную службу, жалел о своей родине и получил разрешение скромно возвратиться в колонии. Он привез туда деньги и, ведя скромную жизнь, несомненно, был доволен своим благоразумным отъездом. Второй брат был связан с Жозефом Бонапартом, служил в его войсках в Испании и женился на мадемуазель Клари, племяннице госпожи Жозеф Бонапарт. Третий брат женился на принцессе фон дер Лейен и живет с ней в Германии. Четвертый брат был болен, жил со своей сестрой, и я не знаю, что с ним сталось.

Богарне также воспользовались возвышением госпожи Бонапарт и теснились вокруг нее. Я рассказывала, как она выдала дочь маркиза Богарне замуж за де Лавалетта. Маркиз долго был посланником в Испании; теперь он служил во Франции. Граф Клод Богарне, сын той, что писала стихи и романы[112], женился первым браком на мадемуазель де Лезе-Марнезия. От этого брака у него родилась дочь Стефания, которая жила после смерти матери у старой тетки, монахини. Граф Богарне, женившись во второй раз, не особенно вспоминал об этой молодой девушке, а вот Лезе-Марнезия, дядя юной Стефании, привез ее из Лангедока в Париж; ей было тогда четырнадцать или пятнадцать лет. Он представил ее госпоже Бонапарт, которая нашла ее красивой и изящной и поместила в пансион госпожи Кампан, откуда девушка вышла в 1806 году и была вдруг удочерена императором, объявлена принцессой императорского дома и вскоре выдана замуж за баденского наследного принца. Стефании было тогда семнадцать лет; в ее арсенале имелись: милая наружность, природный ум, веселость, даже некоторое ребячество, которое хорошо к ней шло, очаровательный голос, хороший цвет лица, живые голубые глаза и волосы красивого белокурого цвета.

Баденский принц, конечно, влюбился в нее, но сам сначала был не особенно любим. Карл Людвиг был молод, но очень толст; наружность его была обыкновенной и невыразительной; он мало говорил, казался всегда стесненным в движениях и повсюду как будто засыпал на ходу. Юная Стефания, живая, пикантная, имела некоторые основания считать, что оказывает баденскому принцу честь, отдавая ему свою руку: она была ослеплена своей судьбой и гордилась тем, что стала дочерью императора, которого считала тогда первым государем в мире. Напрасно старались изменить ее взгляды на этот брак; она покорно согласилась заключить его, когда этого пожелают, но отмечала всегда, что дочь Наполеона могла бы выйти замуж за королевского сына или за какого-нибудь короля. Это маленькое проявление тщеславия, сопровождаемое пикантными шутками, которым много прелести придавали ее семнадцать лет, понравилось императору и стало доставлять ему удовольствие. Он начал относиться к своей приемной дочери несколько лучше, чем следовало бы, и как раз в момент совершения брака был довольно откровенно влюблен в нее. Эта победа окончательно вскружила голову принцессе и сделала ее еще более высокомерной по отношению к будущему мужу, который напрасно старался ей понравиться.

Как только император объявил Сенату об этой свадьбе[113], юная Стефания поселилась в Тюильри в особых апартаментах и принимала в них депутации от государственных собраний. В депутацию от Сената назначили ее отца, положение которого было довольно странным. Она приняла все приветствия без смущения и на все прекрасно ответила.

Так как Стефания сделалась дочерью государя, и притом очень любимой, император повелел, чтобы она шла повсюду тотчас же после императрицы, впереди всей семьи. Госпожа Мюрат, конечно, была крайне недовольна. Она возненавидела девушку от всего сердца и не могла скрыть своего высокомерия и зависти. Юная особа смеялась над этим, как и ее государь, надо всем готовый посмеяться вместе с ней.

Императрица также была недовольна новой фантазией своего мужа. Она серьезно поговорила с племянницей и доказала ей, что та повредит себе, если не будет явно противодействовать усилиям императора очаровать ее. Мадемуазель Богарне выслушала советы тетки с известной покорностью; она сделала ее поверенной всех попыток, иногда чересчур решительных, со стороны приемного отца и обещала держать себя сдержанно.

Эта откровенность повела к возобновлению былых ссор в императорской семье. Бонапарт, оставшись прежним, не скрывал от жены своей новой склонности и, слишком уверенный в своем могуществе, возмущался тем, как принц Баденский осмеливается обижаться на все происходящее у него на глазах. Постепенно император начал опасаться, что произойдет взрыв, и видел, сколько эти распри привлекают взглядов, поэтому он сделался более осторожным. С другой стороны, молодая девушка, которой хотелось только позабавиться, проявила больше твердости, чем подумали сначала, но при этом откровенно возненавидела своего мужа. В вечер свадьбы было невозможно уговорить ее принять принца у себя.