я тебе отцом, хоть не делай из меня ярмо на девичьей шее, убей, сжалься, сделай укол, ты ведь умеешь… Береги себя, береги!

Этого дочь не понимает. Она обнимает жалкие плечи отца, целует его впалые, бескровные щеки, их слезы сливаются; они одного цвета, одного рода, одной судьбы…

С молчаливым ужасом воспринимают мать и братья новость о завтрашнем отъезде Поллы. Весь день она занимается хозяйством: стирает, чистит, моет, гладит. Только в сумерках собирает свои вещи в дорогу и к полуночи, еще раз долго посидев возле отца, отключается во сне.

– Полла, проснись, – с усердием будит ее мать.

– Что? Уже рассвело? – не может понять дочь – то ли утро, то ли еще ночь на дворе.

– Нет. Приходил сын Овты. Говорит, у твоего дяди сердечный приступ. Плохо ему, тебя зовут.

– Нет, – отвечает дочь, вновь ложится спать, но вспомнив клятву врача, нехотя встала, оделась, взяла аптечку.

– Я с тобой, – засуетилась Зура.

– Да-да, – сонно поддержала ее дочь.

Они вышли за ворота. Ночь была темная, тихая, душная.

За околицей, в приречных водоемах галдели лягушки, грустную, сонную трель выдавала лесная птица, где-то рядом, пискляво выла собака, а в верховье села, видимо, в проеме бука пронеслось многократное, неприятное для слуха «чью-ук, чью-ук» ночной совы.

Полла была еще в полусонном состоянии, когда вдруг от мрака забора отделились тени. Полла очнулась, хватая мать за руку, хотела отпрянуть, но сзади сильно сжали ей рот, талию, оторвали от земли. Завизжала мать, из противоположного проулка послышался гул машин. Теперь уже несколько пар грубых рук подхватили девушку, спешно понесли прочь, до страшной боли ударив Поллу о крышу, затащили в салон. Дружно захлопали двери, не зажигая фар, три машины помчались по ухабам из села. И только одинокая женщина – несчастная мать – еще долго бежала по наклонной дороге в сторону города, пока в очередной раз споткнувшись не пробороздила рыдающим лицом камни грейдерной дороги… Поллу украли!

* * *

«Здравствуй, дорогой брат Арзо!

С братским приветом пишет тебе из степей Калмыкии твой брат Лорса.

Во-первых строках своего письма хочу сообщить, что мы все живы-здоровы и того же желаем тебе.

Арзо, ты всегда жалуешься, что я редко пишу, и все письма мои краткие и о моих баранах. На сей раз я исправлюсь, тем более, что есть о чем сообщить: новостей много, в основном хорошие, однако есть и печальные.

Начну с хороших.

У тебя появился еще один племянник, так что ждем, как от старшего в роде Самбиевых, каким именем ты его наречешь.

Наша младшая сестра – Деши вышла замуж. В связи с этим событием я ездил домой, только вчера возвратился из Ники-Хита. В этом году, как никогда ранее, много настриг овечьей шерсти и сумел заработать приличные деньги. Так что сестру мы смогли выдать замуж более-менее достойно. По крайней мере, все что нужно в первое время для супружеской жизни, приобрели. Из тех же доходов тебе выслал сто рублей еще до отъезда домой. Получил ли ты их? Так что бараны – есть бараны, но на сегодняшний день они нас кормят и содержат.

Наши новые сваты из Шали, зятя я не видел, но говорят, что он окончил московский вуз, работает в Грозном на приличной работе. Может, ты его даже встречал, его зовут Ваха Абзуев. По словам женщин – из достойного рода.

Еще о приятном. Случайно повстречал в Грозном маму Дмитрия Россошанского. Жаловалась, что ты не пишешь. Оказывается, во избежание контактов Дмитрия с какой-то вольной девицей, отец добился для него контракта в Ираке, и твой друг на пять лет укатил в южную страну. Впрочем, ты об этом, видимо знаешь, по крайней мере, Лариса Валерьевна говорила, что ты только с ним ведешь переписку. Еще мать Дмитрия сказала, что какая-то их соседка – Марина – твоя «хорошая знакомая» – обижается на тебя из-за того, что ты мало и редко пишешь ей. В то же время мать Дмитрия говорит, что эта Марина встречается с каким-то подозрительным типом и вообще – она ею очень недовольна, однако из-за деликатности, тебе об этом не сообщает. В общем, думай сам.

Теперь о печальном.

Дорогой брат, я не рад, что мне приходится сообщать тебе о неладном, но наша мать сказала, что шила в мешке не утаишь и рано или поздно ты об этом узнаешь. Я буду краток, тем более что многое мне самому известно только по рассказам, и я застал лишь финал этой гнусной истории.

Словом, где-то в конце июня Докуев Анасби украл Поллу Байтемирову. Мне кажется, что это известие тебя опечалит, но ты должен держаться. Как ни противилась Полла этому замужеству – оно состоялось. Будто бы растревоженный улей, носились по селу заботливые муллы и уважаемые старцы, пытаясь замять это дело и угомонить несговорчивую Байтемирову. В конце концов, не имея никакой поддержки и поддавшись вранью Докуевых, она сдалась, тем более что статус жеро к ней пристал в момент ее насильственного увоза.

Как теперь известно, не последнюю роль в этом грязном деле сыграл дядя Поллы – Овта. Ему Докуевы обещали должность замдиректора в сокодавочном цехе. Арзо, ты помнишь, что они тебе обещали за наш надел? Были еще кое-какие соблазны, в том числе и калым в размере трех тысяч рублей.

В итоге, Овта никакой должности не получил, а калым составил только одну тысячу. Правда, Докуевы подарили Полле дорогой бриллиантовый набор в виде сережек и кольца и еще понакупили несколько дорогих костюмов и обуви.

Говорят, что даже после этого Полла не давала согласия на брак перед муллой и свидетелями, и только громогласные дружные обещания Докуевых – позволить Полле закончить мединститут – побудили ее сказать «да» этому мерзавцу.

Как обычно у чеченцев бывает, после двух недель замужества о мединституте приказали позабыть, а молодые переселились в отдельную квартиру. Медовая сладость девственницы приелась, и гуляка Анасби возвратился в лоно прежней жизни – разгула и разврата. Свои пороки от жены он не скрывал, даже кичился ими, а саму Поллу он презренно попрекал бедностью и колхозным происхождением. Дошло до того, что как-то утром вернулся Анасби с очередной гулянки, и, не выходя из машины, пьяным голосом стал требовать, чтобы Полла немедленно вышла и надраила до блеска «Мерседес». Жена повиновалась, и только во дворе, подойдя с ведрами к машине, увидела, что в салоне рядом с мужем сидит хмельная блондинка с сигаретой во рту.

Полла бросила