Алексей нашел мобильник Искандера на полу и всучил ему в руки.

– Держи его, не отпускай, ты понял? – кричал Павел Сергеевич, все сильней сжимая кисти Искандера, державшие телефон.

– Нет, нет, – кричал Искандер, – я не могу так!

– Скажи: да, да, да! – шептал на ухо Павел Сергеевич, весь этот диалог был бы неполным, если бы не усилия Алексея, который уже бил в полную силу, подключил ноги. Ведь главное – добиться результата, любыми способами, методами, а он никак не достигался:

– Нет, нет! – продолжал стонать Искандер.

– Да, да! – перебивал в ярости Павел Сергеевич, потерявший контроль.

После двух минут усиленной работы ногами им все же удалось добиться нужных слов.

– Да, да! – стонал Искандер в полуобморочном состоянии.

Но они еще не знали, что победа мнимая, что это – только слова.

Игорь вернулся в квартиру Искандера поздно вечером, от увиденного он ужаснулся. Нет, его не удивило поведение отца, он хорошо знал нравы родителя, где основа всему – бескомпромиссный животный инстинкт. Его больше заботило здоровье Искандера; он вызвал своего знакомого по имени Федор, который примчался быстро, учитывая, что Игорь всегда хорошо платил за визиты на дом. Федор – начинающий врач, подрабатывал на стороне, обслуживая состоятельных наркоманов. Он осмотрел больного, несмотря на то, что без рентгена было невозможно уточнить наличие или отсутствие переломов, Федор обнадежил, что, скорее всего, Искандер их удачно избежал. Тело от ног до головы полностью опухло и налилось синим.

– Сильные ушибы, необходим холод и противовоспалительные средства, – получив гонорар и заодно продав пару мазей, Федор удалился.

Игорь не находил себе места, он бегал вокруг кровати, где мучился Искандер. Он готов был заплакать – выразить сожаление и сочувствие – но слезы отсутствовали. Причиной тому была злость на отца и на всю его шайку телохранителей. Если бы у него было ружье, то он без раздумий перестрелял бы всех, а отца – дважды, трижды…

Искандер рассказал ему все до мелочей, как подвергали экзекуции и по какой причине. Игорь чувствовал себя виноватым, чувствовал, что он – главная причина бед Искандера.

Искандер что-то простонал, Игорь нагнулся к нему. Искандер прошептал:

– Больно!

– Знаю, Кай… мой милый Кай, – слезы все же выступили на лице Игоря, но глаза его сияли, и он был исполнен заботы о друге. Он суетился, готов был исполнить любую его прихоть.

– Я смотрю, тебе удалась поездка, у тебя все получилось, – недвусмысленно спросил Искандер, наблюдая за нескрываемой эйфорией Игоря.

– Да, у меня все хорошо, но я не подумал о тебе…

– Ты же знаешь, я не употребляю эту дрянь…

– Иногда только она помогает мне утолить боль…

– Но ты можешь просто налить мне выпить виски со льдом.

Игорь побежал на кухню исполнять желание друга.

Неожиданно позвонили в дверь. Игорь без всяких подспудных мыслей пошел к порогу квартиры. Он не посмотрел в глазок, не поинтересовался, кто за дверью, а просто молча открыл ее. За дверью стоял отец с двумя подручными – Алексеем и белокурым парнем спортивного телосложения.

– О, папаша, заходи, – фамильярно произнес Игорь и махнул рукой, приглашая войти.

Они вошли втроем. Игорь прошелся взглядом по сопровождающим отца молодым людям:

– О! Какие симпатичные у тебя мальчики! – он подошел к Алексею. – Смотри на меня! Это ты сделал? – Игорь вонзил взгляд в физиономию Алексея. Тот хладнокровно убрал глаза в сторону и сделал вид, что не слышит и не видит сына патрона.

Игорь неожиданно плюнул в лицо Алексея. Павел Сергеевич в ответ взял сына за шею, сдавив ее, и вышвырнул его из прихожей. Игорь рухнул на койку, на Искандера, но в следующее мгновение он давился от смеха, в отличие от покалеченного друга, который напряженно оглядывал непрошенных гостей.

– Зашел в ванну? – спросил Павел Сергеевич вошедшего в комнату Алексея. Тот кивнул.

– Ты вымылся? – сквозь истерический смешок произнес лежащий на полу Игорь. – Какая забота! – взгляд Игоря замер, глаза на какое-то мгновение прояснились. Он поднялся, с ненавистью посмотрел на отца и с презрением произнес:

– Ты вспомни, когда-нибудь ты меня спросил, вымылся ли я? Папаша-неудачник! – закричал он ему в лицо.

Павел Сергеевич всадил пощечину, но Игорь не возмутился, а через долю секунды вновь истерически загоготал и повалился на пол.

Когда хохот улегся, Павел Сергеевич вежливо попросил Игоря одеться.

– Поедешь со мной!

– В Москву? – воскликнул Игорь и вновь упал на пол.

Павел Сергеевич присел на кресло напротив кровати и ждал момента, когда Игорь придет в себя. Он не сомневался, что не уедет без него.

– Отдышался? А теперь одевайся, и мы поедем, – по-отечески произнес Павел Сергеевич.

– Что-то раньше ты меня в Москву не звал, что-то поменялось в моем милом отце.

– Ты сам знаешь причину, почему ты должен уехать со мной.

– Нет, не знаю, поясни, – Игорь вскочил с пола и прильнул головой к коленям отца, тот внезапно соскочил.

– Все, хватит разыгрывать цирк! – отрезал Павел Сергеевич.

– Нет, поясни, здесь ни от кого у меня нет секретов, пусть слушают все, какой я подонок, какой я…

В этот момент тяжелая рука Павла Сергеевича еще раз нашла щеку сына.

Игорь рухнул с колен на пол, но встал быстро, пощечина немного привела его в чувство:

– Ты хочешь, чтобы я поехал с тобой?

Павел Сергеевич кивнул.

– Хорошо, тогда извинись перед моим другом Искандером. И тогда я поеду. И выплати ему материальную компенсацию за потерю трудоспособности.

Павел Сергеевич задумался, с его лица исчезла категоричность и жесткость. Молча вытащил кошелек и, достав несколько пятитысячных купюр, протянул их Искандеру.

– Здесь где-то пятьдесят тысяч, я думаю, хватит!

Тот не решался брать деньги, тогда за него их взял Игорь и кинул на журнальный столик перед отцом.

– Он из-за тебя потерял трудоспособность, а у него ипотека на квартиру, куда вы сегодня явились грязными ногами, – Игорь посмотрел на отца с ненавистью.

– У меня больше с собой нет, только карточка, ему передадут деньги завтра, – Павел Сергеевич, пошарив по кошельку, вытащил еще несколько тысячных купюр и небрежно кинул их на стол.

Игорь пересчитал их, там было три тысячи, не считая одной купюры, которую он незаметно засунул в карман джинсов.

– Тогда пошли сейчас своих обезьян к банкомату, пусть обналичат.