– Я тебя до сего момента ни в чем не обвинял, но я знаю, что ты замешана во всей этой истории. И если ты и есть та сучка…

Истерический смех Жанны, от которого она задрожала всем телом, прервал сентенцию.

Баумистров врезал ей пощечину. Но не помогло, ее хохот перерос в истерику, которая обычно у женщин оканчивается слезливым хлюпаньем. Но Жанна была исключением, ее всегда выделяла безудержная тяга к самоисключительности. Она взяла себя в руки и в месте, где следует ожидать слез, Павел Сергеевич стал свидетелем перевоплощения: одним движением платочка по лицу Жанна вернулась в прежнее состояние. Ее взгляд выражал только ненависть:

– Баумистров! Ты что, думаешь, что ты такой всесильный? Ты даже меня не можешь трахнуть! – пришла она в себя. – Если ты в чем-то меня обвиняешь, так посмотри на себя… – она осеклась.

Павел Сергеевич понимал, к чему клонит Жанна, и уставился на нее взглядом, словно принуждая к дальнейшим объяснениям. Но она молчала. Тогда ему пришлось подтолкнуть ее к разговору.

– Продолжай, что молчишь? Договаривай!

– Так вот, все знают, что ты угробил свою первую жену и что также смог бы поступить со второй…

– Все меня обвиняют в этом и не ты первая! Но ты не об этом хотела сказать.

Жанна молчала, она колебалась, нервный озноб начинал одолевать ее:

– Хорошо, если ты знаешь, кто тебя хочет уничтожить, так почему ты не придешь к нему, ведь ты всесилен, – она говорила с презрительным отвращением. – Боишься?! А Игорь?

– Это теплей… а насчет Игоря – чтобы позвонила мне! Поняла?!

Она покачала головой:

– Нет! Сам с ним разбирайся. Это твои проблемы.

– Хорошо! Если ты не готова мне помочь, ладно! Но когда тебе нужна будет помощь, тогда не жди ее от меня! – он пошел к выходу, на его лице читалась раздраженность.

– Твоя бывшая жена готова была многое отдать за одну запись, где есть твой голос…

Он вернулся, на что и рассчитывала Жанна:

– Хочешь сказать, что именно за это я и убил ее? – Баумистров больше ничего не произнес, он развернулся и пошел прочь.

– Я не знаю! – бросила она ему вслед, но Павел Сергеевич ничего не услышал, он уже спускался по лестнице в холл гостиницы.

Евгений приехал на работу. В управлении было непривычно безлюдно – кто на выезде, кто незаметно сидит в кабинете, увлечен бумажной работой. А кто-то и вовсе ушел домой, так как рабочее время уже вышло. Евгений сидел в кабинете и вспоминал последний разговор с Воиновым. Он больше не удивлялся способностям подследственного, который умело читал чужую жизнь, и не задавался вопросом: что может стоять за каждым каверзным предположением собеседника из лечебницы для умалишенных. И причина тому – он никогда не испытывал опасности от людей, отягощенных несвободой.

Мысленно Евгений обдумывал последний эпизод из разговора, когда его немного передернуло. Евгений, несмотря на лукавое возражение, вспомнил, что лет десять назад с ним произошел один схожий случай, после которого он старательно избегал женщин и, предвосхищая события, скрывался от них, когда понимал, что близость – единственный уготованный финал. Но где-то через пару месяцев у него все встало на свои места, он обрел былую силу. Молодость сглаживает, лечит и дарит перспективы на будущее.

Это было в первый год работы в уголовном розыске районного ОВД. Он с несколькими сотрудниками из убойного отдела выехал на место преступления. На улице стояла поздняя осень, погода была чересчур переменчивой, сухой ясный солнечный день сменялся дождем, а нередко вместо дождя шел сильный снег, который если не на следующий день, то через два-три дня бесследно исчезал.

Так, в результате природного неравновесия прохожие обнаружили в парке, в куче сырого валежника, торчащие ноги – труп обнаженной женщины средних лет. Благодаря холодной погоде тело неплохо сохранилось. Следователи выяснили, что женщина пролежала около двух недель, и убил ее ревнивый ухажер. До убийства ее жестоко изнасиловали, синяки по всему телу говорили, что убийца долго бил ее и похоронил живой под прогнившими листьями, соорудив из них погост и покинув место захоронения с надеждой на скорую зиму. Примечательно, что убийца пришел с повинной через несколько часов после того, как обнаружили труп.

Это был первый труп в работе Евгения. Ему поручили осмотр местности на предмет улик. Он до сих пор ясно помнил, как постоянно украдкой вглядывался в открытые пустые глаза женщины. Но не этим запомнился его первый случай знакомства с тяжким преступлением. Когда эксперт-криминалист перешел к первичному осмотру трупа, Евгений оказался у ног убиенной женщины. И, когда рука криминалиста, исследующего рану, ловко прошла в рваное влагалище, зоркий взгляд Евгения не мог не уловить, как оттуда во внешний мир повалила лавина трупных личинок в поисках новой пищи – картина не для слабонервных.

Молодым оперативником завладело отвращение. Чувствуя, как к горлу подступает комок тошноты, Евгений моментально отвернулся, но было поздно. Он успел увидеть все, в эту минуту перед глазами промелькнула вся его скудная половая жизнь, как у человека, находящегося в полушаге от смерти в мгновение проходит вся жизнь. Как сказал бы Воинов, в этот момент убили одну из «сказок» жизни, в которую верит каждый мужчина.

Евгений переборол отвращение, но увиденная картина какое-то время преследовала его, она вставала перед глазами в моменты, когда женщины были готовы одарить его большей благосклонностью. Он смог справиться, это стоило некоторых усилий, но не таких напряженных, как сейчас, когда тебе за тридцать, и ты пытаешься сознанием послать себе сигнал, что обнаженная натура, лежащая перед тобой, без преувеличения прекрасна.

От воспоминаний его отвлек звонок Агера Агишевича. Полковник пригласил его сегодня вечером на ужин домой. Евгений принял приглашение, определив по интригующему голосу наставника, что у ветерана КГБ запасена на десерт интересная информация. Агер Агишевич всегда славился аналитическим умом, и многому Евгения, как следователя, научил именно он. Но главное, чем ученик хотел походить на своего учителя, так это выдержкой и терпением. Наблюдая за ним, он всегда отмечал одну особенность – полное отсутствие суеты: на работе, с друзьями, в общении с женщинами. При этом его никак нельзя было назвать медлительным.

На ужин он приехал без опоздания, ровно к семи часам вечера. Кроме него из гостей никого не было, Агер Агишевич пригласил его за стол в гостиной. Жена, – тетя Римма, как ее называл Евгений, – не присоединилась к ним, а, подав на стол горячее блюдо, удалилась:

– Если что, я рядом, мешать вам не буду.

Это была настоящая жена полковника, гостям она всегда улыбалась, улыбка в какой-то мере, возможно, и носила притворный характер, но предпосылок для недоверия она не подавала. Гость поддался непроизвольному желанию и рассмотрел ее сквозь призму страсти, но, чувствуя над собою постоянное око КГБ, тут же отступил, отвернулся, изображая напускное безразличие к жене полковника. Но перед тем как удалиться из гостиной, хозяйка обратилась к нему с вопросом, не желает ли он чего-нибудь еще?