Не бойтесь того, что вы, будучи отлучены от причастия, можете умереть без покаяния. Этого не бойтесь, потому что всякий, отлученный от причастия на срок, в болезни смертной может принести покаяние и получить причастие. Итак, и этого не бойтесь.

Знаю я, что среди вас есть не принадлежащие к нашей Православной Восточной Греческой Церкви, знаю, что ходят в храм и молятся с нами и братья во Христе католики. Им скажу: да не смущается сердце ваше, ибо помню я слова Христовы: грядущаго ко Мне не изгоню вон (Ин. 6, 37).

Знаю я, что нет у них своей церкви, нет своего священника, вижу я их благочестие, искреннее и глубокое, и радуюсь, что, не имея своей церкви, ходят в наш храм. А если приходят к нам, то смеем ли мы отогнать их от Святой Чаши, как это иные делают? Нет, не смеем, не будем делать этого.

Не будем их заставлять на исповеди отрекаться от их католической веры, пусть остаются в своей вере, но мы не лишим их причащения Святых Тайн. И в благодарность за причащение, может быть, будет с ними то, что видел я не раз, видел в тех других епархиях, куда поставлял меня Господь до приезда к вам: видел всей душой обращавшихся в Православие и из католиков, и из лютеран. Мы не будем заставлять их, не будем настаивать и уговаривать, может быть, придут добровольно, сами придут.

Радость будет великая для меня узнать в конце поста, что исповедь не была формальной только исповедью, безмерна будет радость моя, если узнаю, что с расторгнутым сердцем приступали вы к Святой Чаше.

Будет радостно мне узнать, что не было недостойно причащающихся; будет радость, если узнаю, что строгие меры, применение которых ввел я и которых нет в других епархиях, приняты вами как должные.

Я знаю, что и в прошлом году были люди, которые исповедали на исповеди тяжкие грехи и, получив отлучение от Святой Чаши, потом, обливаясь слезами, радовались и говорили: «Наконец, наконец получил я то, чего жаждала душа. Наконец я понял, что такое исповедь!» И уходили с радостью, уходили с благоговением.

Так и вы, если на кого падет такое отлучение, смиритесь, примите это отлучение не как некоторые нечестивые, которые, услышав, что запрещено им причащение, отвечали: «Пойду в другую церковь и там причащусь».

Священника обмануть можно, а Бога обмануть нельзя. Помните, что Бога обмануть нельзя, что Бога стыдиться не надо. Отложите стыд и смиренно исповедайте духовнику все самые тяжкие, все самые постыдные грехи ваши, и отпустит вам Бог грехи ваши, как бы тяжки ни были они.

Аминь.

Об анафематствовании

Торжество Православия ныне – торжество победы учения Церкви Святой над всеми ересями, торжество иконопочитания, восстановленного окончательно на Седьмом Вселенском Соборе. Я говорил уже вам, когда праздновался день последнего Вселенского Собора, много говорил о том, какими потоками крови, какими тяжкими страданиями заплатили блаженные отцы наши за почитание святых икон.

А ныне празднуем память блаженного Феофилакта, исповедника, епископа Никомидийского, который был одним из многих страдальцев и мучеников за почитание икон.

Когда нечестивый император Лев Армянин снова отменил утвержденное Седьмым Вселенским Собором иконопочитание, тогда этот блаженный безбоязненно пришел во дворец к императору и обличил его в еретичестве, в нечестии и возбудил страшный гнев императора. И был он послан далеко-далеко, в ничтожный городок на берегу Черного моря, и там прожил 30 лет в тяжкой ссылке, там же и предал после тяжких трудов блаженный свой дух Богу.

Но не об иконопочитании буду я говорить ныне, а о другом. Буду говорить о том, что в первое воскресенье Великого поста совершалось раньше анафематствование всех еретиков, всех лжеучителей. Теперь этот обряд уже не совершается. Но что же, можем ли сказать, что он потерял всю силу и всякое значение?

Нет, не можем, ибо Господь никогда не устанавливает ничего такого, что может позже потерять свое значение и свою силу.

Прежде проклинали всех еретиков и всех лжеучителей. А мы можем ли считать себя совершенно устраненными от всякого проклятия? Неужели только еретики, только лжеучители заслужили проклятие и осуждение Церкви? Неужели злая, нечестивая, безбожная жизнь людей не заслужила тоже осуждения Церкви? Ведь и сами еретики тоже осуждали все безнравственное, безбожное, греховное. А мы все это осуждаем и ныне.

В Ветхом Завете, когда жизнь народа израильского основывалась на древнем законе, преподанном чрез Моисея Богом на горе Синайской, проклятие возглашалось на очень многих.

Проклят злословящий отца своего или матерь свою! И весь народ скажет: буди! (Втор. 27, 16).

Проклят нарушающий межи ближнего своего! И весь народ скажет: буди! (27, 17).

Проклят, кто превратно судит пришельца, сироту и вдову! И весь народ скажет: буди! (27, 19).

Проклят, кто тайно убивает ближнего своего! И весь народ скажет: буди! (27, 24).

Проклят, кто берет подкуп, чтоб убить душу и пролить кровь неповинную! И весь народ скажет: буди! (27, 25).

Проклят, кто не исполнит всех слов закона сего и не будет поступать по ним! И весь народ скажет: буди! (27, 26).

Так и было: такое проклятие всего народа налагалось на тех, кто тяжко грешил. Разве не тягчайший грех злословить и даже избивать отца и мать? А этот грех разве только в древности, разве не слышим мы и ныне о нем? Проклятие остается.

Проклят, кто слепого сбивает с пути. (27, 18). Не только злые мальчишки толкают слепого в яму, в лужу и в грязь; этому проклятию подлежат те, кто духовно слепых, кто сбившихся с пути, не знающих пути Христова толкают во тьму неверия, во тьму неведения Христа, во власть диавола.

Проклят, кто превратно судит пришельца, сироту и вдову. А разве с тех древних времен мало было неправедных судей, которые за мзду извращали суд, оправдывали виновных, обвиняли немощных, несчастных невиновных. Проклятие остается на них.

Проклят, кто тайно убивает ближнего своего. А разве мало убийств теперь и тайных, и явных?

Проклят, кто берет подкуп, чтоб убить душу и пролить кровь неповинную. А много-много подкупленных убийц видели мы и в древние времена, и в средние века, и в новое время истории.

Проклят, кто не исполнит слов закона сего и не будет поступать по ним. А разве не читали вы в Новом Завете, что закон Христов един, что никакая часть его не может быть нарушена без того, чтобы не нарушился весь закон?