– Городок, конечно, милый, – говорит она с усмешкой. – Но привезла я вас сюда ради канатной дороги.

К тому времени, как мы добираемся до станции канатной дороги, время уже перевалило за полдень, и я поражена безумно длинной очередью, ожидающей возможности прокатиться на ней. Однако Зофия просит меня подождать в конце, а затем исчезает в толпе. Через десять минут она возвращается.

– Хорошие новости! – говорит она, жестом приглашая меня следовать за ней. Мы идем к началу длинной вереницы людей. – Вы можете пройти без очереди! Только одну вещь вы должны мне пообещать.

– Какую?

– Когда вы доберетесь до вершины, отправляйтесь на прогулку, наслаждайтесь видом, не торопитесь. Но не спускайтесь вниз, пока не зайдете в ресторан выпить бокал вина. Это в каком-то смысле закон, – говорит она, подмигивает мне и прощается, чтобы отправить меня на вершину без нее, потому что она убедила другого гида позволить мне проскользнуть на свободное место с его группой. В результате я стою в кабинке, в сотнях футов над землей, втиснутая в небольшое пространство с дюжиной японских туристов и их гидом.

Это двухэтапное путешествие к вершине, и через десять минут после посадки мы почти на верхушке огромной горы. Объявление на английском языке сообщает, что она находится на высоте двух тысяч метров над уровнем моря.

– Это шесть с половиной тысяч футов, – услужливо объясняет гид, сопровождающий японцев, и я благодарно улыбаюсь ему. Затем, оставив группу у канатной дороги, я начинаю подъем по короткому отрезку к самой вершине. Мимо меня в обоих направлениях проходят десятки людей, однако поток то прибывает, то убывает. А когда я достигаю цели, он и вовсе прекращается, и на несколько великолепных мгновений я действительно остаюсь совершенно одна.

Указатель подсказывает, что долина по одну сторону от меня находится в Словакии, а долина, где ждет Зофия, – в Польше. Горы такие высокие, равнины внизу так далеко – и оттенки яркой зелени на фоне белых заснеженных вершин и молочно-голубого неба настолько захватывают дух, что меня захлестывают эмоции. Я медленно поворачиваюсь, обозревая на триста шестьдесят градусов одну из самых потрясающих панорам, которые когда-либо видела.

Через три дня поездки до меня доходит, что, несмотря на разочарования, это был замечательный опыт, и мне действительно повезло его пережить. Может быть, я вернусь домой без каких-либо внятных ответов, но возможность прикоснуться к корням моей бабушки принесла мне удовлетворение, которого я никак не ожидала. И то, что я выдержала эту поездку, несмотря на неудачи и все остальное, укрепило мою пошатнувшуюся уверенность в себе.

На этой неделе Уэйд сделал мне самый настоящий подарок. Пусть даже это повлекло за собой проблемы дома и трудности здесь. И мне не терпится рассказать мужу, какое это невероятное откровение – просто стоять на высоте без всякой причины, без какой-либо выгоды, кроме этого самого опыта. Данный момент – инвестиция в саму себя. Я даю себе разрешение создать воспоминание, которое не принесет пользы никому, кроме меня. Мне нравится быть матерью, и мне нравится быть женой. Мне даже нравится быть дочерью и внучкой. Но сейчас, когда я стою здесь, на вершине горы, я ни то и ни другое.

Я просто Элис, и на один захватывающий момент я ощущаю себя цельной.

Я не просто выпиваю бокал вина в ресторане. Я смакую его, заказываю второй, а когда возвращаюсь к Зофии, говорю ей, что один был для меня, а другой для нее. Она смеется и обнимает меня.

– Вы наконец-то начинаете осваиваться в этом «путешествии», Элис.

* * *

Когда на обратном пути в Краков мы проезжаем мимо сыроварни, я вспоминаю, что все еще не включила свой телефон, поэтому выуживаю его из сумки и торопливо нажимаю кнопку. Требуется несколько минут, чтобы найти сеть, но когда это происходит, на телефон обрушивается шквал текстовых сообщений. Есть неизбежно холодные: «Спасибо, что сообщила» от мужа, дочери и матери в ответ на мое предупреждение о том, что я буду отключена. И следом серия совершенно неожиданных текстов.

«Элис, это Лия – внучка Эмилии. Пожалуйста, перезвоните мне по этому номеру как только сможете».

«Элис, это снова Лия. Я пыталась дозвониться вам весь день. Пожалуйста, скажите мне, что вы все еще в Польше. Позвоните мне срочно».

«Привет, Элис, я очень боюсь, что обидела вас, и мне очень жаль. Тот полицейский был моим мужем – я просто хотела вас напугать, на самом деле никто не собирался вас арестовывать. Пожалуйста, перезвоните мне».

И, наконец:

«Элис, это Агнешка Трушен. Я так сожалею о вчерашнем инциденте в клинике! Я надеюсь, что еще не поздно и мы сможем поговорить, пожалуйста, срочно позвоните мне по этому номеру, если вы все еще находитесь в Польше».

– Лия и Агнешка пытались мне дозвониться, – говорю я Зофии, отойдя от шока. Она удивленно смотрит на меня, но обсуждать это нет времени, потому что я уже поднесла телефон к уху и перезваниваю Лие.

– Элис? – после первого же гудка приветствует она меня, затаив дыхание.

– Лия, да, извините. Сегодня я была вне зоны действия сотового.

– Но вы все еще в Польше?

– Да, да… почему… что вы…

Она перебивает меня, говорит торопливо и настойчиво:

– Вы можете сегодня вечером приехать в Краков? Я могу заехать за вами, если понадобится транспорт. Я приеду, куда скажете.

– Я как раз сейчас направляюсь туда, в свой отель. – Я на миг умолкаю, ожидая объяснений, но когда тишина начинает затягиваться, спрашиваю: – Что происходит, Лия? Вы же сказали, что не можете мне помочь.

Лия делает глубокий вдох, и я слышу раскаяние в ее голосе, когда она бормочет:

– Ну, я все еще не могу. Но моя бабушка очень хочет встретиться с вами.

Глава 37

Алина

Мы так надеялись, что лагерь будет, по крайней мере, удобным, и были сильно разочарованы реальностью, с которой столкнулись. Мне казалось, что в те дни у всего мира закончились ресурсы, потому что где бы мы ни были, везде встречали голодных, грязных, несчастных людей.

Лагерь в Бузулуке не был исключением – это были все те же страдания, к которым мы уже несколько привыкли, но теперь они сосредоточились в одном месте. Лагерь создавался с целью подготовки недавно освобожденных польских граждан к участию в боевых действиях в составе союзных войск. Однако там не было оружия, чтобы тренироваться, слишком