взмахнул рукой, обводя королевские чертоги, городские стены и земли за пределами Дублина. – Все это должно принадлежать нам, но я не добьюсь успеха без твоей помощи.

Отчаяние в его глазах сменилось суровым и ожесточенным выражением, и он вдруг настолько напомнил нашу мать, что я невольно отвернулась. Мой взгляд упал на лодки, оставшиеся в лонгфорте. Сама я не уплыву на них далеко, а все рабы, которых можно было подкупить, уже покинули город. Мои планы бегства внезапно показались ничтожными. «Выходи замуж, рожай, прячься», – всю жизнь твердила мать. Но какой во всем этом смысл, если меня поджидает подобная развязка? Меня предал собственный сын. Отвернулся, несмотря на всю мою любовь. Я вспоминала, какими глазами Ситрик смотрел на меня в детстве – словно кроме меня вокруг нет ни единой живой души. Значит, все это было впустую.

Малморда прав. Когда все кончится, останемся только мы с ним. Если ему не удастся добиться успеха, нам придется скитаться по всему свету, вновь и вновь начиная жизни с самого начала, невзирая на вечную молодость. Когда мать встретила моего отца, она была обычной рабыней. Не положи он на нее глаз, я могла бы сейчас сидеть в одной из тех лодок, что несли беглых рабов Дублина к английским берегам. А может, я бы уже давно пошла ко дну.

А уж там волшебный огонь не спасет.

Мое сердце по-прежнему колотилось, а подбородок и губы дрожали из-за отчаянных попыток сдержать слезы. Я не желала показывать Ситрику и Малморде, сколько боли они мне причинили. Пусть брат сейчас не сводит с меня глаз, все его мысли по-прежнему посвящены лишь собственному честолюбию. Ему все равно, кричу я или рыдаю – лишь бы выполнила его просьбу.

– Мать всегда в тебя верила, но чего ты добился? – насмешливо спросила я. – Ты не одолел Доннаху в честном бою. Даже не сумел отравить Мурху. Будь она здесь, она бы тебя устыдилась. Лучше бы она доверилась мне. Мне.

Малморда побагровел:

– Ох уж эти красивые слова, сестрица, ох уж твои хитроумные замыслы. И все же не забывай, что ты – женщина, поэтому можешь не думать о последствиях.

– Скажи на милость! – прошипела я. – Ты же сам выдаешь меня за…

– Гормлат, выходить замуж за короля – это не последствие. Любая нормальная женщина сочтет это благословением. Смерть – вот последствие, о котором я говорю, и мне нужно избегать его любой ценой. Если я умру, все закончится. – Он в два шага подошел ко мне и схватил за плечи. – Спрашиваю в последний раз: ты со мной или нет?

Породив на ладонях волшебный огонь, я сжала запястья брата. Он покраснел, силясь не закричать.

– Я с тобой, – ответила я. – Только не забывай, кто я такая и к какому роду принадлежу.

Я разжала хватку, выпрямила спину и протянула ему руку.

Малморда осторожно потянул за шелковые рукава туники, чтобы скрыть ожоги на запястьях. Впрочем, теперь он получил то, чего желал, и его гнев утих. Ожоги не причиняли ему столько боли, сколько причинили бы смертному, а шрамы на его коже не задерживались. Незначительное неудобство. Глубоко вздохнув, он взял меня за руку и повел в церковь.

– Двойная свадьба. Ну и денек.

– Два короля женятся одновременно? – нахмурилась я. – Кому это пришло в голову?

– Бриан хочет покинуть Дублин сразу после церемонии. Мурха по-прежнему очень слаб, – зло пояс- нил он.

– Должно быть, ты купил яд у какого-то шарлатана.

Малморда кивнул:

– Говорят, ему стало плохо, но жизни ничто не угрожало. Зельевар просчитался.

Он постучал пальцами по внутреннему карману плаща и извлек оттуда флакон, который уже показывал мне после битвы. Сосуд из франкского стекла блестел на солнце. Внутри еще оставалось немного яда.

– Выбросил бы.

– Нет. – Малморда сжал флакон в кулаке. – Он послужит напоминанием, что доверять нельзя никому.

– Хороший урок для нас обоих.

Малморда фыркнул и сунул сосуд в карман.

– Поговорим о более приятных вещах. Сегодня ты настоящая красавица. Даже Слойне до тебя далеко. – Он указал на собравшуюся возле церкви толпу, и я заметила там и хмурого короля Шехналла. – Гляди, как он бесится от зависти.

Я закатила глаза. До Шехналла мне не было никакого дела. Своими комплиментами Малморда пытался поднять мне настроение, но сегодня они ничем не могли помочь. Мы уже почти подошли к церкви, где ждали сын, который меня предал, и новый муж, которого я не желаю. Меня целиком поглощала ненависть. Бескрайнее море ненависти.

Церемонии венчания всегда казались мне на редкость унылыми. Веселые языческие ритуалы хотя бы быстро заканчивались, а вот христианские свадьбы неизменно получались долгими и занудными.

Я стояла, опустив голову и скрывая скуку за маской набожности. Мне стало интересно, лишь когда отец Маркон завел речь о выкупе за невесту. Что же мне подарит великий король Манстера и Леа Мога? Сколько же я стою?

Бриан повернулся к Мурхе, и сын передал ему золотое ожерелье, которое раньше носила Фригга. Как выяснилось, стою я не так уж и дорого. Я приняла дар, изо всех сил стараясь не выказать раздражения. Выкуп второсортный, но, с другой стороны, я ведь становлюсь третьей женой Бриана, а он – моим вторым мужем.

Дальше настала очередь Слойне. Я насмешливо наблюдала, сколько щедрых даров Ситрик преподнес новой невесте: ожерелья, кольца, фибулы из золота, серебра и гагата. Он даже отдал ей мои сережки с золотыми шарами.

Что же, вполне справедливо, что ей достались подарки получше. Выкупая юную невесту вроде Слойне, мужчина получает ее девственность. Он платит за право лишить ее чести и сделать менее ценной в глазах других мужчин.

Меня-то обесчестили давным-давно.

Я улыбнулась Бриану, показывая, что дар пришелся мне по душе, и позволила застегнуть ожерелье на моей шее. Вот и все. Мы поженились.

Почти.

Отец Маркон прочел последнюю молитву и повел молодоженов в покои, расположенные в задней части королевских чертогов. Он помпезно благословил нас с Брианом, и мы зашли в спальню верховного короля – так уж вышло, именно ее я некогда делила с Амлафом. Дверь медленно закрылась за нашими спинами.

Бриан подошел к столу и налил нам вина. Радуясь, что церемония наконец-то закончилась, я сняла плащ и села на кровать.

Когда я жила в Нортумбрии, лорд Вальтеоф рассказывал, что лордам Уэссекса дозволяется присутствовать на первой брачной ночи короля и королевы. Тогда меня это рассмешило до слез, но сейчас я только радовалась, что